Скандальная замена боевой техники миротворцев в Южной Осетии 21 июля, спровоцировавшая новый виток кризиса в отношениях Москвы и Тбилиси, вчера обернулась серьезной перепалкой участников процесса по урегулированию южноосетинского конфликта. Не исключено, что нынешние слишком бурные эмоции и почти полная неспособность сторон слушать и понимать друг друга во многом объясняются тем, что сохранить за собой ключевую роль в урегулировании пытаются военные. При этом действуют они по-военному же прямолинейно: не успел еще угаснуть скандал из-за поставки Россией неуправляемых ракетных снарядов, как тут же вышел спор из-вошедших в Южную Осетию бэтээров и БМП.

Как уже сообщала вчера газета «Время новостей», 21 июля в зону конфликта из России были доставлены 18 новеньких бронетранспортеров и 22 боевые машины пехоты. По утверждению представителей Минобороны России, это была всего лишь замена отработавшей свой срок бронетехники в южноосетинском батальоне, входящем в состав Смешанных сил по поддержанию мира (ССПМ) в зоне конфликта. На это грузинские власти ответили категорическим протестом и объявили эти действия незаконными. Российские военные удивились такой реакции и назвали замену бронетехники плановой ротацией, о которой Тбилиси был поставлен в известность за два дня до событий, 19 июля.

Однако вчера споры велись уже не столько из-за "ротации", сколько из-за получателя бронетехники - южноосетинского миротворческого батальона. В распоряжении газеты «Время новостей» имеется решение Смешанной контрольной комиссии (СКК) по урегулированию конфликта, подписанное в Москве 6 декабря 1994 года высокими правительственными чиновниками России, Грузии и Северной Осетии. Этот документ утверждает схему расположения миротворческих постов в зоне конфликта. 10 лет назад было предусмотрено образование 25 контрольных постов: 7 - российских, 9 - грузинских и 9 североосетинских. На каждом из них должны служить миротворцы из соответствующих батальонов и наблюдатели от всех трех сторон. Ни одного упоминания о так называемом «южноосетинском» батальоне там нет.

Вчера обозреватель газеты «Время новостей» Аркадий ДУБНОВ связался по телефону как с представителями российской и грузинской сторон, так и с наблюдателями от ОБСЕ, чтобы прояснить, кому же именно поставлялась бронетехника из нашей страны.

Госминистр по урегулированию конфликтов Грузии Георгий Хаиндрава, находившийся в Сочи, и сам хотел бы получить ответ на этот вопрос.

Руководитель пресс-службы минобороны России Вячеслав Седов утверждает, что лично вы 19 июля были предупреждены командующим ССПМ генералом Набздоровым о предстоящей замене бронетехники в южноосетинском миротворческом батальоне.

- Это абсолютная ложь. Более того, я должен сказать, что самая главная ложь лежит в основе этого заявления. Никакого южноосетинского миротворческого батальона не существует. В соглашениях об урегулировании конфликта нет ни слова о каком-либо южноосетинском батальоне. Более того, согласно этим соглашениям Южной Осетии не позволяется иметь никаких вооруженных формирований, помимо милиции. Поэтому, когда минобороны России говорит о ротации боевой техники для южноосетинского батальона, у нас возникает законный вопрос - а какому вооруженному формированию в Южной Осетии посылалось это тяжелое вооружение?

А то, что я был предупрежден об этой ротации 19 июля, это просто вранье. Спросите самого генерала Набздорова, он честный человек, он сидел там вместе со мной за одним столом, он вам скажет правду. Присутствовал и российский посол по особым поручениям Лев Миронов, был там и представитель ОБСЕ Ганчо Ганчев, поинтересуйтесь у него.

Что же касается батальона Северной Осетии в ССПМ, то мы рассматриваем его как составную часть министерства обороны России. Присутствие этого батальона, обозначенное в соглашениях 1992 года, стало просто уступкой с нашей стороны. А сейчас все изменилось, и мы не можем допустить, чтобы тяжелое вооружение беспрепятственно и напрямую посылалось южноосетинам.

- Тогда откуда такая путаница, ведь до сих пор постоянно говорилось, что в состав ССПМ входят три батальона: российский, грузинский и южноосетинский?

- Я не знаю, кому была выгодна такая путаница. Если Россия признает территориальную целостность Грузии, а до сих пор так было, то Южная Осетия - это часть Грузии. Так же как Северная Осетия - часть России. И североосетинский батальон - это, так сказать, особый феномен. А южноосетинского батальона вообще не может быть в природе. И если в североосетинском батальоне присутствуют южные осетины, то это является грубым нарушением соглашений о создании ССПМ.

Командующий ССПМ в Южной Осетии генерал Святослав НАБЗДОРОВ в беседе с обозревателем «Времени новостей» предположил, что руководитель пресс-службы Минобороны просто оговорился.

-- Г-н Хаиндрава назвал «ложью» утверждения российской стороны о том, что 19 июля в Цхинвали грузинская сторона «была предупреждена о предстоящей ротации отслужившей свой ресурс в южноосетинском миротворческом батальоне бронетехники».

-- Мы в Цхинвали говорили о том, что будем менять старую технику миротворцев на новую. Да, мы не сказали, когда точно будет проведена эта замена, и я не считаю это большой виной. Эта техника прибыла на место и встала там, где ей положено. А та техника, которая находилась, уйдет. Почему-то грузинская сторона, когда производила ротацию, не предупреждала об этом. Только 2 июня они сказали: «Будет ротация». А когда точно -- не сказали. Это может подтвердить их старший воинский начальник товарищ Кебадзе. И когда пятнадцать бэтээров пришли в их батальон, тоже никто мне ничего не сказал. И только когда их распределяли по заставам, Кебадзе мне сообщил, куда точно бэтээры пойдут. Так что какие могут быть к нам претензии, пусть сами сначала научатся выполнять договоренности.

-- А правда ли, что, согласно договоренностям по решению конфликта, южноосетинского батальона ни формально, ни фактически не существует?

-- Да, правильно. А кто вам сказал, что существует южноосетинский батальон?

-- Руководитель пресс-службы Минобороны России полковник Вячеслав Седов, заявивший 21 июля о замене техники в этом батальоне.

-- Если бы товарищ Седов здесь был и разбирался в этих вопросах, тогда бы он не сказал о южноосетинском батальоне. Понимаете, здесь очень тяжело сказать, ведь это конфликт между южноосетинами и грузинами... Ну ошибся товарищ Седов, я тоже иногда ошибаюсь в запале. Да, здесь североосетинский батальон «Алания», они же и технику меняют своего батальона.

-- То есть фактически получается, что в зоне конфликта у миротворцев два российских батальона и один грузинский?

-- Нет, я так не говорю, что два российских.

-- Но Северная Осетия -- это же Россия...

-- Северная Осетия -- это Северная Осетия, у них батальон президента, а не вооруженных сил.

Свидетелем переговоров в Цхинвали 19 июля был глава представительства ОБСЕ в Грузии г-н Ганчо ГАНЧЕВ. Вот что он ответил вчера по телефону из Тбилиси на вопрос «Времени новостей» о том, была ли предупреждена грузинская сторона о ротации боевой бронетехники.

-- Дискуссия в этот день состоялась в связи с инцидентом, связанным с доставкой на территорию Южной Осетии из России двух грузовиков с неуправляемыми ракетными снарядами, которые затем были задержаны грузинской стороной, поскольку она не была об этом поставлена в известность. Чтобы такие инциденты не повторялись, грузинская и российская стороны договорились впредь заблаговременно информировать друг друга о перемещениях боевой техники и вооружения. В этом контексте представитель российских миротворцев сказал, что бронетехника в южноосетинском батальоне будет заменена на новую. Когда это будет сделано конкретно, сказано не было.

-- Грузинская сторона, кроме того, возмущена тем, что эта техника поставляется якобы незаконно, поскольку никакого южноосетинского батальона нет и не может быть. Есть только батальон Северной Осетии...

-- Да, это так. Этим батальоном командует полковник Фрив из Северной Осетии. Путаница, возможно, объясняется тем, что в этом батальоне служат и жители Южной Осетии, имеющие российское гражданство.