Терпеть ненавижу балетную фотографию. Большая степень условности, что присутствует в самом искусстве танца (неизбежным референтом балета являются спортивная акробатика и физкультпарады), в фоторепортажах спектаклей усиливается во сто крат. Вычурные позы, лица скованы судорогой, вывихнутость какая-то надсадная. Смотреть на все это невыносимо. И откуда после этого, думаешь, берутся самоотверженные и утонченные балетоманы?

Чтобы изменить мое личное отношение к фотографии танца, потребовалась выставка немецкого мастера Дитера Блюма. Первым адресом ее экспонирования стал Русский музей Санкт-Петербурга. Вторым оказался Московский Дом фотографии. Сразу поставим точки над i: Блюм не снимает балет. Он делает искусство Contemporary Art в жанре фотографии. И начал историю своего творчества не с танца. В хорошей каталожной статье заведующего отделом новейших течений Русского музея Александра Боровского рассказана биография Блюма. С 70-х годов в должности фотокора разных изданий он обращался к «стереотипной экзотичности» («Африка», «Опера», «Советский Союз») и преодолевал ее изнутри, превращая свои серии в концепты на тему пространственности и телесности. Как создается коллективное тело человечества, насколько самостоятельна в нем индивидуальная партия, в какой взаимосвязи с ним находятся ритуализованные, церемониальные образы? Такие вопросы волновали и волнуют художника. Никогда и никого Блюм не хотел обличать и шокировать. Потому удовлетворял и любителей фотостереотипов (в том числе и идеологических -- советским властям альбом 1980 года «СССР -- путешествие-открытие богатой страны» понравился), и нетривиально мыслящих людей, находящих фотоработам Блюма параллели в творчестве других представителей Contemporary Art (Спенсера Туника, Андреаса Гурски), подбирающих искусству мастера точные определения (пластический смысл советской серии Блюма, по мнению Боровского, «усталость ритуала»).

В залах МДФ висят огромные фотографии, на которых изображены артисты Штутгартского балета. Не только они, но их больше. Владимир Малахов, Исмаил Иво, Сабрина Руссо, Ойане Эрреро....На сетах Блюма их тела сплетаются в нечто подобное фрескам плафона Сикстинской капеллы Микеланджело. Такая беспокойная атлетическая субстанция из мускул, мышц и сухожилий, в которой вдруг раскрывается эсхатологический смысл данных нам в ощущениях времени и пространства. Языком тела формируется тот синтетический образ, что является во всех смыслах универсальным и высшим воплощением которого считается искусство архитектуры.

В Сикстинской капелле Микеланджело тела демонстрируют тектоническое, мускульное напряжение церковной конструкции. Главная на выставке Блюма серия называется «ТелоСоборы». В 2002 году мастер сделал триптихи, в средней, «сакральной» части которых поместил изображения танцовщиков, а в боковых -- серийные повторения реально существующего монумента. На триптихе I в боковых «створках» восемь раз повторен Кельнский собор -- метафора сверхмощного пластического напряжения Вселенной, алчущей разорвать оковы земного притяжения. Эта метафора иероглифом начертана в созданной двумя танцовщиками (Ойане Эрреро, Робертом Конном) композиции. Спина Конна и ноги Эрреро образуют фигуру, адекватную сводчатым конструкциям перекрытий готического здания, которые формируют в плане вытянутый «латинский крест». В триптихе II летящий с шалью Дуглас Ли окружен восьмикратно репродуцированной статуей Свободы в Нью-Йорке. Героический порыв, остановленный каноном респектабельного академизма, -- другое пластическое переживание, в чем-то сходное с эстетикой поп-арта. Еще ближе к ней триптих IV, «Макдоналд. По всему миру». Три уложенные друг на друга танцовщика (Роберт Конн, Хорхе Носаль, Марике Либер) изображают подобие гамбургера. Это инертный, бесформенный модус бытия, такой же пресмыкающийся, ползущий червяком, что и растиражированная по всему миру заставка боковин триптиха -- желтая макдоналдсовская «М».

Опыт Дитера Блюма, превратившего традиционную балетную фотографию в нетрадиционный артобъект, уникален. Продолжателей нет. Почему? На вернисаже один известный, экспериментирующий с категорией телесности российский фотограф рассказал мне такую историю. Когда он пришел к балетному руководству Большого театра и предложил сделать подобную Блюму серию сетов с обнаженными танцовщиками и балеринами, на него посмотрели как на сумасшедшего и сказали, что храм искусства осквернять развратом не позволят.

на фото: Дитер Блюм не отрицает того, что его собственное творчество вдохновлено эстетикой титанов Возрождения. Композиция Микеланджело I в исполнении Йири Йелинека (2002)