Под «русским порядком» обычно понимают сильное государство, которое управляется авторитарными методами и предельно стесняет общество. Но если вдуматься, такой порядок подразумевает как раз слабость государства -- этой невыносимой слабостью он пропитан и одухотворен. Лучшее подтверждение тому -- разброд и шатания «переходного периода» конца ХХ -- начала ХХI века. Новый порядок, какой складывался при Ельцине и сложился при Путине, оказался куда более традиционным, чем можно было бы ожидать поначалу. Но традиционным не в смысле каких-то политических учреждений, не в смысле какого-то конкретного институционального наследства. Скорее нужно вести речь об этнических константах, адаптационно-деятельностных стереотипах, которые переносятся на новые институты и воспроизводятся в изменившихся социальных обстоятельствах.

Исторические периоды, подобные последнему десятилетию прошлого века, в России называют смутным временем. Смутное время -- это состояние ослабленности государства, когда его граждане воюют друг с другом, причем и те, кого вынесло наверх, и те, кто остался внизу, горько сетуют на эту слабость. Тотальный кризис государственных и социальных структур, начавшийся после развала СССР, в сочетании с аномией и апатией населения породил острый социально-политический конфликт. Присмотримся к характеру этого конфликта и к тому способу преодоления кризиса, который сегодня нашло российское общество.

В постсоветском -- иначе говоря, постноменклатурном -- обществе существует лишь один принципиальный разлом: оно распалось на тех, кто идентифицирует себя с советским строем, и тех, кто с ним окончательно и бесповоротно простился. Поэтому КПРФ, политически представляющая первую часть населения (гораздо более однородную, чем вторая), является единственной массовой партией в России.

Социальную базу КПРФ можно определить как госклиентелу. Как и положено классической партии, КПРФ выражает интересы социального слоя, который она представляет, в соответствующей идеологии, которая сводится к триаде: госсобственность, госбезопасность, гособеспечение. В отличие от партий-наследниц в других посткоммунистических странах КПРФ не эволюционирует в социал-демократическом направлении. Объясняется это не только идеологическим догматизмом партии и характером выражаемых ею интересов госклиентелы, но и социальной психологией той части россиян, которая желает оставаться «советским народом». Мы наблюдаем, по сути, некую вариацию «русского раскола». В соответствии со стереотипами национального поведения новое государство подвергается тотальному мировоззренческому отрицанию. Такое мироощущение предполагает отнюдь не стремление приспособиться к изменившимся условиям, улучшить свой имущественный и социальный статус, но упорное -- «до конца» -- противостояние «царю Антихристу» и его слугам.

Важнейшим политическим институтом новой России стал всенародно избираемый и облеченный мощной властью президент. Беспроблемное и быстрое утверждение института президента в постсоветском обществе нетрудно объяснить свойственным россиянам «государьственным» адаптационно-деятельностным стереотипом. При этом речь идет не о механическом переносе и простом воспроизведении старого, но об акте исторического синтеза, который доказывает способность россиян к государственному творчеству.