В понедельник на встрече министров иностранных дел и обороны стран Европейского Союза было заявлено, что задача оснастить Старый Свет собственными и едиными вооруженными силами успешно решена. По словам министра обороны Греции, председательствующей сейчас в ЕС, 60-тысячный европейский корпус быстрого реагирования готов выполнить любую возложенную на него задачу.

Попытки ликвидировать ущербность Единой Европы в оборонной сфере предпринимались еще на заре европейской интеграции в 50-е и 60-е годы. Но жесткая биполярная система не подразумевала самодеятельности в западном лагере. Ситуация изменилась после того, как исчез СССР, а к власти в США пришли клинтоновские либералы. Единая Европа воспользовалась этим историческим шансом. Задача оснастить ЕС собственной военной машиной стала, вместе с расширением на восток, главной движущей силой европейской политики на всем протяжении 90-х.

Осенью 1999 года на саммите ЕС в Хельсинки и было принято решение о создании европейских сил быстрого реагирования.

Однако события 2003-го стали настоящей катастрофой для формирующейся общей внешней политики и политики безопасности ЕС. Отношение к военной операции США против Ирака раскололо ЕС. Выявились противоречия между Францией и Германией, с одной стороны, и странами-кандидатами, всецело поддержавшими США, с другой.

«Новые европейцы» гораздо менее, чем «старые», заинтересованы в усилении роли Европы как независимого центра силы. Правящие элиты Варшавы, Вильнюса или Праги не видят острой необходимости развития военно-политической компоненты ЕС. Поскольку она а) может ухудшить отношения с США, б) еще больше ослабить и так пребывающий в прострации блок НАТО, и в) не доказала своей эффективности за десять лет, прошедших после заключения Маастрихтского договора (договор о создании ЕС, подписан в 1992 году. -- Ред.).

Были и успехи. Европейцы смогли взять под контроль осуществление миротворческой операции в Македонии. Заключено соглашение с НАТО по вопросу использования «евроармией» части технических ресурсов Альянса. Только на вопрос, где их применять, четкого ответа по-прежнему нет.

Что же касается кооперации с Россией, то довольно долго и здесь, и в Европе бытовало мнение, что именно развитие сотрудничества в сфере обороны и безопасности способно сделать Москву и Брюссель стратегическими партнерами. Однако это вряд ли вероятно. Между российскими и европейскими производителями вооружений значительная конкуренция. Европейские страны не располагают финансовыми возможностями для одновременной поддержки собственных предприятий военно-промышленного комплекса и инвестиций в российские. Да и раскол между «старой» и «новой» Европой по иракской проблеме серьезно подорвал и без того слабые возможности ЕС как единого игрока в сфере международной безопасности. Это делает любые попытки усилить военно-политическое сотрудничество бессмысленным в глазах Москвы и трудноосуществимым для Брюсселя.

В-третьих, потенциальные интересы ЕС в СНГ -- и особенно в Белоруссии в Молдове и на Кавказе -- могут вступить в противоречие с интересами Москвы. В-четвертых, сложное состояние армии и переход всей российской военной машины в стадию глубоких реформ никак не способствуют практическому сотрудничеству с ЕС в области миротворчества. И, наконец, к механизму принятия решений в ЕС допущены только государства-члены, что остается непреодолимым препятствием для участия третьих стран в неких совместных практических мероприятиях.

Некоторые европейцы предлагают переместить акцент сотрудничества на содействие процессу военной реформы в России и ликвидации тех остатков советского оружия массового поражения, которые не представляют интереса в военном отношении, но могут нести в себе угрозу окружающей среде. Однако такой план вряд ли вызовет восторг российского генералитета и служб безопасности. Кроме того, Россия станет тогда уже не равноправным партнером Европы, а получателем ее помощи, распоряжаться которой будет Европейская комиссия.

В общем, сотрудничество в военно-политической области остается, пожалуй, наименее впечатляющей сферой деятельности ЕС. Ситуацию спасает то, что после замирения македонских албанцев в самой Европе практически не осталось кризисных очагов, которые могли бы потребовать серьезного силового присутствия. Ближний Восток плотно закрыт американцами. А в странах черной Африки вполне достаточно традиционных инструментов французской колониальной политики. Для Единой Европы стезя полномасштабного миротворчества долго останется тем виноградом, который еще зелен.