Тема «Арх-Москвы» этого года -- «Настоящее настоящее». Она близка антифутуристической идее Next Венецианской биеннале прошлого года. Цель: представить не плоды утопической мысли, уместные в рамках только что закончившейся «Арт-Москвы», а реальные проекты, которые можно будет увидеть на улицах города в ближайшие несколько лет. Авторы и кураторы этой антиутопии в формате «Арх-Москвы» -- молодые архитекторы Кирилл Асс и Борис Бернаскони. Коммерческая экспозиция поделена на специализированные тематические разделы: архитектурные бюро, дизайн-студии, свет в архитектуре и элементы интерьера. Обрамляют коммерческую часть традиционные некоммерческие проекты «Арх-Москвы». Они «упаковывают» выставку в своеобразный футляр: снизу, на антресольном этаже, представлены проекты молодых, на «базовом» первом этаже разместился Арх-каталог -- работы звезд российской архитектуры, сверху, на втором этаже, -- программа «Настоящее настоящее Запада».

Четкая структура экспозиции -- первое приятное впечатление от «Арх-Москвы» этого года. Второе отрадное наблюдение -- улучшилось дизайнерское решение тематических разделов, особенно «западного» и «молодого».

Поскольку об основном разделе программы разговор особый, обратим внимание читателей на «футляр» «Арх-Москвы»: антресольную и высотную ее части. При входе в «молодежный» зал тебя сразу грузят государственной символикой и атрибутикой. Программа RUSS предлагает подумать на тему «Идентификация Российской Федерации». Насущность этой задачи объясняется кураторами программы так: «С одной стороны, Россия планомерно вливается в мировое сообщество и культурные границы размываются, с другой -- место расселения и менталитет оставляют свой неповторимый рисунок. Анализ идентичности и способы сохранения отличительных знаков выливаются в написание скрипта для программного пакета «Российская Федерация» в виде различных практик проектирования». В качестве виртуального лейбла авторы предложили российский флаг. Постепенное слияние цветов триколора в единое поле сиреневого тона становится идеей новой символики, одновременно и более «толерантной», и более внятно артикулированной (сиреневый -- крайняя характеристика цветового спектра).

Другие экспонаты антресольного этажа четко разделяются на два потока: в соответствии с ценностями общественными и ценностями частными. Общественные ценности защищаются, во-первых, проектами новых социально и культурно значимых зданий (приехавший с Венецианской биеннале фасад Большого театра от архитектора Михаила Белова, концепция реконструкции и трансформации здания Арсенала в Нижегородском кремле для новой территории Центра современного искусства от Евгения Асса, выигравший в конкурсе проект нового здания мэрии и Мосгордумы от архитектора Михаила Хазанова). Во-вторых, общественные проекты -- это исследование городского менталитета. Здесь яркие сюжеты представили Кирилл Челушкин, Елена Рымшина и Александр Змеул. Это фотографии индустриальной, промышленной среды в качестве свободного полигона для ярких артистических жестов. Хороши также фотографии Юрия Пальмина и Сергея Леонтьева на тему «оборонительной» архитектуры парижского Дефанс. В-третьих, общественные проекты -- это правильная риторика. В связи с нашей позавчерашней публикацией (см. «Время новостей» от 12 мая) о решении мэра Лужкова снести гостиницу «Москва» очень своевременным оказался стенд «Нельзя разрушать «Москву», подготовленный Музеем архитектуры имени А.В. Щусева. У посетителей выставки появилась уникальная возможность посмотреть кадры кинохроники строительства гостиницы середины 30-х годов. Пора идти на выставку и устраивать митинг «против лома» -- в поддержку «Москвы»!

Пространство «человека частного» -- это квартира, торшер, любимые игрушки и тапочки у кресла, а также конура, где живет «зверье мое». Бабушкин торшер и любимого плюшевого мишку предъявил Илья Заливухин. «Живой уголок», растиражированный в форме кристаллической решетки, -- наш любимый архитектурный гуру Александр Бродский. Перед маленькими конурками с темными прямоугольными входными отверстиями стоят жестяные мисочки с молоком и лежат кучкой экскременты, какашки то есть. У каждой ячейки какашки разные, то есть предполагается, что внутри конурки живут разные звери. Кто, например? Чтобы было понятно, Бродский с сыном нарисовали на тетрадных листах всяких симпатичных белочек, зайчиков, мышей и даже одного муравьеда. Рисунки повесили напротив решетки. «А что, -- спрашиваю у Бродского, -- какашки настоящие?» «Нет, -- отвечает. -- Продукт скоропортящийся. Пришлось имитировать из пластилина и резины».

Выходим с антресольного этажа и делаем вывод: наше «настоящее настоящее» это что-то безальтернативное, не интегрирующееся в нейтральный смысловой контекст. Или то, что не поддается рефлексии, как мир глазами грудного младенца, или то, что звенит и бряцает политической, социальной риторикой. Не так на Западе. Там, как говорил приезжавший недавно в Москву теоретик современного искусства Владимир Паперный, «вокруг зданий никакого идеологического поля». Просто комфортные и качественные «машины для жилья». Чтобы проверить правильность этих слов, необходимо подняться на второй этаж, в «заграничный» отдел. Там -- хорошая архитектура нового Берлина от Маттиаса Зауербруха и Акселя Шультеса. Там -- десять проектов Гарвардской школы дизайна. Там -- импровизированный музей мебельного дизайна от мировых звезд: Старка, Пеше, Рашида, Хадид. Там, наконец, сооружения колумбийских архитекторов и отлично оформленная выставка «Эстония строит». Зарубежный раздел, кстати, позволяет еще раз поднять проблему самоидентификации. Когда до открытия осталось полчаса, во всех российских боксах все судорожно вешалось, клеилось, прибивалось, монтировалось. Принимать гостей в парадном мундире могли лишь Эстония и Германия.

В культурной программе «Арх-Москвы» еще много чего интересного. Ожидаются мастер-классы знаменитых архитекторов: японца Юкио Хашимото, шведа Томаса Санделла, немца Маттиаса Зауербруха и участника конкурса на реконструкцию Мариинского театра француза Доминика Перро.