После произошедшего в Ираке Россия (хотя и не только она) оказалась в ситуации, которая уже в ближайшее время потребует ответа на целый ряд вопросов и вызовов. Подтверждением этому может служить статья Владимира Сокора, старшего научного сотрудника Вашингтонского института углубленных стратегических и политических исследований, не так давно опубликованная в газете «Уолл-стрит джорнэл». Он полагает, что нарождающиеся тенденции, частью которых является война в Ираке, диктуют новые цели для американской политики. Все эти тенденции, главная из которых -- необходимость «перестройки» Ближнего Востока (что потребует продолжительных усилий и может превратить регион в разбуженный улей), усиливают, по его мнению, безотлагательность поставок Западу нефти и газа Каспия.

Важнейшие тезисы этой статьи, а также вызовы, с которыми сталкивается Россия, комментирует Юрий ШАФРАНИК, президент фонда «Мировая политика и ресурсы», министр топлива и энергетики России в 1993--1996 годах.

-- Могут ли поставки каспийской нефти стать в какой-то степени альтернативой поставкам с Ближнего Востока?

-- Поставкам с Ближнего Востока, конечно, нет, а вот заместить на какое-то время потерю иракской нефтедобычи, безусловно, могут. Но, на мой взгляд, автор исходит не из производственных или коммерческих, а главным образом из геополитических расчетов. Ирак добывал 120, максимум 150 млн тонн в год, однако с учетом его ресурсного потенциала можно без особых сверхусилий за 7--10 лет вывести Ирак и на 300 млн добычи. Позиция же автора статьи -- это глубокое политическое «бурение». Ирак, мол, уже в кармане, и теперь нужно без промедления входить в Каспий.

-- Как оценивать ресурсы Каспия? Было много публикаций о том, что запасы нефти там преувеличены.

-- Каспийский нефтяной бассейн всегда был богатым. И он остался и останется богатым. Сигнал этой статьи очень серьезен. Я воспринимаю его так: давайте, взяв ресурсы Ирака под контроль, вы, европейцы, и мы, Америка, срочно возьмем под контроль и каспийский регион, не пуская туда Россию. И я полагаю, что у России сегодня нет более актуальной задачи -- энергетической и интеграционной, -- чем войти в каспийский бассейн, закрепиться в Туркмении, Узбекистане, Казахстане, Азербайджане. Это реально при наших политических отношениях. Кстати, сделать это можно не такими уж большими деньгами, но входить необходимо минимум на 30 процентов ресурсной базы. Если этого не сделать, то мы неизбежно вступим в конфронтацию с мировыми нефтяными компаниями, которые войдут и закрепят там свое присутствие, а за ними всегда стоят государства, правительства.

-- Каспий действительно может стать полем жесткой конкуренции?

-- Это «поле» существовало и раньше. Но теперь ситуация выглядит так. Ирак -- это очень серьезный ресурсный форпост для влияния на Европу. Это как раз та зона, которая «предназначена» в будущем для энергетического снабжения Европы. В Ираке Россия могла бы иметь такие проекты, миллиардные по запасам, которых у нее сегодня нет. Причем она и намеревалась осваивать иракские месторождения с прицелом на европейский рынок. И вот теперь выдвигается тезис: господа европейцы, успокойтесь с Ираком, он уже не ваш и его ресурсы уже не являются ресурсами Европы. Поэтому лучше обратите-ка ваши взоры на Каспий.

-- По-вашему, это попытка закрыть тему иракской нефти для Европы?

-- Определенно. Это такой американский сигнал Европе: мы взяли Ирак под контроль, а вы направляйтесь на Каспий. Если говорить откровенно, то как раз Каспий, если Россия туда не пойдет, и есть наш жесткий, прямой конкурент в Европе. А рынок Европы всегда был нашим. Вытеснение России из каспийского региона чревато для нее огромными потерями, включая, кстати, потерю рабочих мест и нашего оборудования в Казахстане, Узбекистане и Туркмении и прямые потери из-за конкуренции на европейском рынке со своими же соседями.

-- Вы не считаете, что в контексте сказанного было ошибкой решение ЛУКОЙЛа уйти из Азербайджана?

-- Думаю, что для ЛУКОЙЛа, как для компании, такой шаг логичен, и я даже считаю, что это выгодная сделка -- выйти из консорциума на пике цен, уступив свою небольшую долю за большие деньги. Проблема совсем в другом: наше государство все эти годы, особенно в 90-е, мало что делало для того, чтобы закрепить там другие компании. Почему там был только ЛУКОЙЛ и почему только на 10 процентов? Если бы он оперировал 51 процентом, то никогда бы из этого проекта не ушел.

-- Не кажется ли вам, что следующим после Ирака может стать Иран, который уже называют в качестве возможной будущей американской мишени? Для США Иран -- это самый короткий путь к Каспию.

-- Уже много лет Каспий называют зоной стратегических интересов Америки. Это провозглашено в соответствующих документах, в частности в энергетической доктрине. Не берусь судить о военных аспектах, но то, что в политике США взяла верх «ресурсная» доминанта, это факт. Военным способом в Ираке, а в Иране, может быть, невоенным, но необходимо взять ресурсы под контроль. А по поводу Каспия эти намерения давно заявлены, и многое уже делается, включая поддержку соответствующих трубопроводных проектов. Так что это не просто сегодняшняя придумка, а достаточно целенаправленная политика. Она не должна пугать или озлоблять. И не надо противопоставлять себя в этой связи Америке. Надо злиться на себя, а не на Америку. У нас есть возможности, они были и раньше. У нас было и еще есть время для действий, правда ограниченное. Если мы на себя внутренне не обозлились, если мы сами не делаем так, как нам надо, то на будущее останется работа только нашим политологам.

-- Еще одна тема, на которой акцентирует внимание автор статьи в «Уолл-стрит джорнэл», -- это необходимость скорейшего строительства трубопроводов из каспийского бассейна в Европу. По его мнению, объем добычи в России резко возрастает, но строительство трубопроводов и морских нефтяных терминалов движется черепашьими шагами. И высказывается точка зрения, что России потребуется не менее десяти лет, чтобы привести в должную форму пропускную способность своей инфраструктуры. Насколько верно автор оценивает эту тенденцию, которая, по его мнению, тоже требует срочно направить нефть Каспия в сторону Европы в обход России?

-- Сегодня мы обеспечиваем трубопроводами все поставки. В ближайшие два-три года наши компании при сохранении высоких цен хотели бы прокачивать еще больше, но трагедии за это время не произойдет, потому что есть вторая очередь трубопроводной системы на Балтике, есть порт Вентспилс, имеется неплохой проект на Адриатике. Только эти проекты увеличивают возможности экспорта на 25--30 млн тонн в год. И это как раз обеспечивает транспортировку ожидаемого объема добычи. Ну а если упадет цена на нефть, то и качать нечего будет. Как раз на европейском направлении проблем у России нет, а вот проблема Дальнего Востока и поворота экспорта в этом направлении -- это серьезная задача, требующая, правда, огромных финансовых затрат. Но даже сегодня Россия на экспорт качает в два раза больше нефти, чем в 1989 году Советский Союз. И когда господин Сокор говорит, что нам надо еще уйму лет на развитие экспорта, то, по-моему, он преувеличивает нашу «неготовность». Возможно, он намеренно делает такой акцент, чтобы подчеркнуть «преимущества» альтернативного российским маршрутам трубопровода Баку--Джейхан.

-- Автор упоминает этот проект в качестве приоритетного для США.

-- Они носятся с ним уже десять лет. Кстати, наше правительство никогда не было против участия в этом проекте российских компаний, говорило: хотите -- пожалуйста. Но нам это экономически невыгодно. Тем не менее консорциум создали, но он не загружен. И поскольку проект Баку--Джейхан завис, нам и подают сигналы: вкладывайте и стройте. И пытаются втянуть туда наши компании. Я слышал такой тезис от нашего очень высокопоставленного дипломата: трубопровод нужен Турции, и для дружбы с Турцией почему бы нашим компаниям не войти хотя бы на 10 процентов. Но это то же самое, что никуда не войти. С какой целью? Отвечают: для того, чтобы хотя бы знать, что там происходит. Чтобы знать, что происходит в трубопроводном консорциуме Баку--Джейхан, надо, видите ли, заплатить 300 млн? Нам нужно завершить уже начатые экспортные проекты. А также думать, просчитывать и привлекать партнеров к разработке своих месторождений, начинать работать над проблемой трубопроводов на Дальнем Востоке.

-- Вернемся с востока опять на запад. Автор статьи напоминает Европе, что совместно с вновь вступающими странами Европейский Союз должен разработать целевые программы инвестиций в энергетический сектор этих стран. Европейскому Союзу, пишет он, следует наконец возродить проект поставок в эти страны нефти и газа из Северного моря, а также подключить трубопроводные и электрические системы будущих членов ЕС к системам старых членов ЕС.

-- Что касается Северного моря, то добыча там уже падает. Но суть этих предложений не в этом. Ведь что имеет в виду автор? Давайте экономические границы передвинем от Франции и Германии к Польше, Венгрии, Украине. Давайте не будем пускать российские компании на перерабатывающие заводы, предоставлять им возможность сбыта. Это, по сути, изоляция России от Европы.

-- Во всяком случае эта логика у г-на Сокора присутствует. Он обозначает как пугающую тенденцию именно то, что российские топливно-энергетические компании, например «Газпром» и ЛУКОЙЛ, стремятся покупать энергетические предприятия в странах Центральной и Восточной Европы. Его беспокоит также, что в странах, которые должны сейчас войти в Европейский Союз, энергетическая сфера в большей мере опирается на российские компании.

-- То есть не пускать дальше в Европу, а оттуда, где мы уже присутствуем, вытеснять. Мы же должны воспринять этот сигнал по-своему и действовать без промедления, жестко. Либо мы сами войдем в переработку, в сбытовую сферу, в нефтехимическую отрасль, либо мы останемся сырьевым придатком. Если мы согласимся с ролью, которую оставляет России автор статьи, и будем продолжать продавать только сырую нефть на границе с Украиной, а не на границе, скажем, Швейцарии, тогда какие бы технологии мы ни применяли внутри России, мы останемся чисто сырьевой экономикой.

-- И какая же в целом для нас вырисовывается стратегия?

-- Я думаю, не надо поддаваться на эту удочку: дескать, давайте спишем Ирак со счетов. История наших отношений в нефтяном, энергетическом бизнесе насчитывает 30 лет. Поэтому нужно побороться за наши интересы в Ираке. Но если суммировать все сказанное, то я бы сформулировал так: у нас нет другой стратегии, кроме как инвестировать в Азербайджан, Туркмению, Казахстан, Узбекистан и минимум до 30 процентов ресурсов иметь под влиянием наших компаний. Это возможно и реально. Если же мы упустим время, туда придет иной капитал, неважно -- американский или европейский. И тогда, когда мы наконец надумаем входить в их бизнес, заплатим втридорога. И второе направление -- европейское. В Европе надо иметь заводы, сбытовую сферу, нефтехимию. «Старая» Европа провозгласила антимонопольные принципы и официально стимулирует продажу предприятий. Например, «Бритиш Петролеум» продает на юге Германии большой нефтеперерабатывающий завод, потому что вышел антимонопольный закон. Пока существует благоприятная ситуация, мы должны прийти в Европу и тем облегчить ей доступ к российским ресурсам, действительно обеспечить интеграцию. В любом случае время нам отпущено минимальное. Три года держатся цены на нефть, которых не было 20 лет. У нас самый благоприятный период. У нас хорошие политические отношения с европейскими государствами. Такой благоприятной ситуации потом может и не быть. Если мы сейчас ее упустим, то мы будем отброшены назад к чисто сырьевому статусу, оттеснены до границ Харькова. И тогда уже будет поздно митинговать.