На прошлой неделе бизнесмен российского происхождения, один из создателей компании «Тройка Диалог», 42-летний Питер Дерби был назначен операционным директором (Managing Executive for Operations) американской Комиссии по ценным бумагам и биржам (SEC), главного регулятора финансовых рынков США. «Комиссия получила мощнейший ресурс, который даст ей возможность стать более динамичной и действенной организацией» -- так охарактеризовал назначение г-на Дерби и еще двух менеджеров глава SEC Уильям Дональдсон, сменивший несколько месяцев назад после череды громких корпоративных скандалов на этом посту Харви Питта.

Питер ДЕРБИ рассказал корреспонденту газеты «Время новостей» Юрию ВЕРЕТЕННИКОВУ о том, какие задачи он намерен решать на новом посту, о своем видении роли SEC, а также поделился своими соображениями о перспективах российского финансового сектора.

-- Насколько масштабен, по вашим оценкам, кризис, поразивший корпоративный сектор США? Ограничивается ли он крупнейшими компаниями?

-- Сложно сказать, где конец этой проблемы. Лично я надеюсь, что после принятия важнейшего закона Сарбейнса--Оксли (в июле 2002 года. -- Ред.) поток фальсифицированной отчетности остановился. В то же время почти каждую неделю мы в Комиссии по ценным бумагам и биржам видим, что где-то поведение компаний не соответствует стандартам профессиональной этики и принятым нормам, поэтому проблема есть.

Продолжаются расследования крупнейших корпоративных скандалов, и в ближайшие недели комиссией будут объявлены очень серьезные цифры и наказания по большинству из них. Смысл кризиса в том, что произошел отход от этики и честности в финансовой деятельности. Такого морального кризиса мы не знали со времен Великой депрессии 1929--1930 годов. Ценности, на которых экономика США строилась десятки лет, отошли на второй план: компании стали заботиться лишь о том, чтобы показать хорошие результаты, к чему их, как известно, привела практика стимулирования менеджеров через опционы и акции.

Надо всегда помнить, что фальсификация отчетности -- это неуважение к труду и поту тех людей, которые доверяют вам этот труд в виде капитала и инвестиций. Именно доверие всегда являлось основой жизни финансового сектора, главного в жизни нашей страны, теперь оно «треснуло», и задача SEC -- реставрировать утраченные ценности и защитить инвесторов.

-- И как вы решаете эту задачу?

-- Комиссия действует по трем направлениям. Первое -- полное раскрытие отчетности компаний-эмитентов, второе -- контроль над соблюдением ими законов и актов при осуществлении коммерческой деятельности и третье -- это меры воздействия. SEC может применять меры финансового воздействия -- штрафы или ограничение доступа на рынок, но мы сотрудничаем и с прокуратурой, которая сажает людей в тюрьму.

-- Как изменятся принципы работы SEC после прихода нового председателя Уильяма Дональдсона, который и пригласил вас в свою команду?

-- В первую очередь сейчас идет усиление самой комиссии. В этом году число сотрудников SEC увеличится на 33%, а финансовый бюджет -- на 92%. При этом мы ставим стратегическую задачу -- лучше понимать корпоративный сектор и научиться прогнозировать, где именно могут возникнуть проблемы. Это как в хоккее: есть команды оборонительного плана, а есть атакующие. До сих пор комиссия только «защищалась», т.е. в основном обрабатывала ту информацию, которая приходила от участников рынка, и действовала, исходя из внешних сигналов. Теперь мы должны стать более агрессивными и сами понимать, куда идти, где усиливать контроль.

-- Появятся ли новые подразделения или направления в работе?

-- Некоторые дополнения в структуре комиссии будут. Например, должен усилиться риск-менеджмент, который в числе прочего входит в мою компетенцию. Комиссия, например, имеет возможность проверить отчетность 3 тыс. компаний за определенный промежуток времени. Эта отчетность может защищать 5% капитального рынка, а может и 90%. Мы должны выстраивать приоритеты, поскольку не можем контролировать всех сразу: по закону каждый баланс должен проверяться не реже трех раз в год, а у нас более 15 тыс. балансов.

Кроме того, есть вопрос стратегического планирования, которое, по моему впечатлению, является формальным во многих государственных организациях и часто сводится к контролю над расходами и доходами. Для более эффективной работы необходимо прогнозирование, четкое долгосрочное планирование по различным сценариям развития рынков. На мой взгляд, этим должно заниматься каждое подразделение. С этим также связана задача по пониманию того, кто является нашим клиентом и как этого клиента необходимо обслужить. У SEC в отличие от частного бизнеса нет такого стимула, как получение прибыли, но работа с клиентами -- больше вопрос профессионализма.

-- А чем предстоит заниматься в комиссии вам лично?

-- Я бы перевел название моей должности как «операционный директор», а моя задача -- повышение эффективности работы комиссии и внутренний контроль, т.е. добиваться ответственного распределения тех финансовых и кадровых ресурсов, о которых я говорил. Например, это касается оперативности: участники рынка посылают нам письменные запросы, каждый день поступает более 30 тыс. звонков. Отвечаем ли мы на эти запросы в течение одного дня или семи дней? Проверяется ли баланс компании за три дня или за три недели? Есть и несколько более конкретных задач, например совершенствование базы данных SEC.

-- Команде Уильяма Дональдсона, возможно, предстоит поставить точку в дискуссии аудиторов о необходимости разделения аудиторского и консалтингового бизнеса. Какова позиция SEC по этому вопросу?

-- Не могу подробно комментировать этот вопрос, потому что именно сейчас SEC рассматривает проблему конфликта интересов аудиторов и консультантов. Могу сказать, что у нас происходит полный пересмотр принципов работы аудиторских фирм. В субботу SEC объявила о завершении формирования важнейшего органа регулирования этого рынка -- совета по надзору за аудитом и бухгалтерским учетом в публичных компаниях (PCAOB). Утверждены его устав, бюджет и состав. Принято решение о том, что все аудиторские компании (и в том числе в России), участвующие в проверке отчетности американских публичных компаний, должны быть зарегистрированы в этом совете. Американские аудиторы -- в течение шести месяцев, аудиторы из других стран -- в течение года. То есть если компания готовит заключение по отчетности Coca-Cola в Париже, а это многомиллионный баланс, входящий в консолидированную отчетность, она обязана сотрудничать с советом. На совет возлагаются функции выработки стандартов аудита, проверки и контроля над зарегистрированными аудиторами.

Сейчас обсуждаются детали этого сотрудничества и регистрационной процедуры: возможно, «дочки» компаний «большой четверки» будут регистрироваться в PCAOB через материнские организации, а возможно, как самостоятельные фирмы. Это чрезвычайно щепетильная работа и вопрос международной важности, который может потребовать решения даже на уровне министерств иностранных дел. Я не исключаю, что кого-то в Европейском Союзе может обидеть наше желание контролировать деятельность их национальных аудиторов, но SEC должна решать проблему отчетности эмитентов США.

-- Но рынок на фоне завершившейся войны, кажется, реагирует не столько на корпоративную отчетность, сколько на международную обстановку. Когда, по-вашему, изменится эта ситуация?

-- Действительно, еще в январе--феврале я каждый день видел аббревиатуру SEC на первых полосах The Wall Street Journal, а затем «наши» новости сменились событиями в Ираке. Но сейчас все возвращается на место. Я надеюсь, что больше таких событий не будет и рынок войдет в обычный режим, когда именно отчетность играет приоритетную роль при принятии инвестиционных решений.

-- Вы несколько лет проработали в России и закончили свой бизнес относительно недавно. Как можете оценить нынешний уровень корпоративного управления в российских компаниях?

-- Я приведу один маленький пример. Есть такой человек -- Миша Ходорковский (председатель правления ЮКОСа. -- Ред.). Его поведение очень хорошо отражает происходящее в корпоративном секторе, который раньше не был прозрачным. Однако в какой-то момент Миша посмотрел на Запад и задался вопросом, почему зарубежные компании торгуются на фондовых рынках и стоят в десятки раз дороже российских. И он понял, что стоимость компании можно увеличить без единого доллара прибыли только за счет прозрачности и высокого качества корпоративного управления. А сколько раз в течение последних лет он отказывался от проектов, которые при общей прибыльности могли бы нанести ущерб его репутации! Так что в целом российский бизнес начинает понимать, что прозрачность оплачивается. Менее крупные компании еще занимаются исключительно накоплением, но крупнейшие фирмы -- это не просто российские компании, это масштабные активы, которые управляются на мировом уровне и являются частью мировой экономики.

-- А что изменилось в банковском секторе с тех пор, как вы оставили этот бизнес в России?

-- К сожалению, словосочетание «банковская реформа» скоро вообще потеряет свое значение в России. Оно произносится уже 12 лет, но реально мало что происходит. Реформа делается не только через законодательство, но и через воспитание, финансовую культуру и понимание, где есть настоящая потребность в ресурсах. Ведь сбережения, доверяемые банкам, это также чей-то труд и пот. Пока в России сохраняется зависимость банков от заемщиков, высокая доля кредитов по-прежнему выдается по знакомству, внутри финансово-промышленных групп, и риски довольно высоки. Некоторые банки приходят к осознанию необходимости перестройки бизнеса, структурирования кредитного портфеля, хотя этот процесс, безусловно, требует ресурсов и может быть финансово убыточным: легче иметь договоренность с партнером на одной странице, чем осмысленную стратегию бизнеса на нескольких страницах.

Впрочем, подготовка и обучение банковских профессионалов поставлена хорошо, и когда меня спрашивают, нужна ли России технологическая помощь при проведении банковской реформы, я отвечаю: «Уже нет». Число специалистов вполне достаточно, знания есть, теперь важно желание.

-- А вы часто общаетесь с бывшими партнерами по бизнесу в России?

-- Откровенно говоря, не очень. Деловых контактов с российскими бизнесменами я не поддерживаю вообще, потому что я прекратил бизнес в России еще в 2001 году. Иногда вижу Рубена Варданяна. Он отличный менеджер с правильными взглядами, и я очень рад тому, как он ведет «Тройку Диалог», которую мы вместе создавали. С остальными встречаюсь редко -- обычно на деловых конференциях в США.

Питер Дерби начал свою финансовую карьеру в качестве аудитора в Chase Manhattan Bank (1983--1985), затем работал в британском National Westminster Bank. В 1990-х годах он играл весьма заметную роль в финансовой жизни России. Г-н Дерби участвовал в создании Диалогбанка (первый российский банк, получивший международную лицензию), правление которого возглавлял с 1990 по 1997 год (в 1997--1998 годах, до банкротства банка, занимал пост председателя совета директоров банка). В 1991 году вместе с Рубеном Варданяном г-н Дерби основал инвестиционную компанию «Тройка Диалог» и в течение пяти лет был ее президентом. С 2001 года г-н Дерби не работает в России, до своего назначения в SEC он был избранным членом попечительского совета одного из городов в штате Нью-Йорк.