Над разноцветными полями летят самолеты, им навстречу катятся тракторы, убравшие урожай колхозники готовятся к приезду столичных гостей -- и вот уже паровоз с дымящейся трубой деловито пробегает из левой кулисы в правую... «Светлый ручей» Шостаковича, семьдесят лет назад придавленный статьей-постановлением «Правды» «Балетная фальшь» и заново поставленный нынче хореографом Алексеем Ратманским и дирижером Павлом Сорокиным, с первых секунд увертюры звучит так чисто, легко и весело, что отлетают все сомнения по поводу колхозного сюжета. Подумаешь, кубанское село. Вся эта безумная история с переодеваниями, ошибками, перекрестными влюбленностями конечно же в родстве с историями бальными, чуть фривольными, лукавыми -- с «Летучей мышью», например, а не со здоровенно-румяными «Кубанскими казаками»... >>

В советские времена издание Собрания сочинений для современного писателя было наградой. Почище ордена и государственной премии. (Премия Ленинская и звезда Героя Социалистического Труда предназначались для самой-рассамой номенклатуры.) Побрякушки тешат душу (и то не всякую), а гонорары, растущие пропорционально количеству томов, счастливо преображаются в дачи, квартиры, машины и прочие весомые радости. Вне зависимости от того, раскупает ли самая читающая страна пронумерованные книжки в серийных переплетах. Да и раскупали (доставали, выбивали) дефицитные подписки: в приличном доме должна быть приличная библиотека, а приличные писатели -- это те, у кого есть собрание. Так формировалась неповторимая цветовая палитра «стенок», строились в ряды комплекты -- зеленые, красные, синие, худлитовские, правдинские, молодогвардейские, Диккенс, Островский, Симонов, Марков... >>

Открывшаяся в «Крокин-галерее» выставка «Наш мальчик терпит» воскрешает чудный мир садово-парковых шутих, преизобильных натюрмортов и плотских утех эпохи барокко. В центре на фоне кудреватого нидерландско-подмосковного пейзажика с полями, рощицами, деревенькой и общим мажорным колоритом стоит фонтанная группа. Выполнена из керамики. Раскрашена синей кобальтовой росписью «под гжель». Друг напротив друга два керамических пупса. Один с наглой ухмылкой справляет малую нужду в прозрачный резервуар, в котором разбитые фарфоровые кувшины и брошенные на память монетки (фонтан все-таки!). Другой с трагически жалостливым лицом запечатал своими ручонками причинное место. И терпит... >>