Семилетнего Сан Ву измученная жизнью мать отправляет в деревню к бабушке. Бабушка живет одна: немая, неграмотная, согнутая годами в медленно передвигающийся крючок, запятую перед скорым финальным многоточием. Сан Ву вырос в городе, его маленький и жадный мир состоит из фастфудной еды, открыток с трансформерами да карманной компьютерной игры, которая своим инопланетным жидкокристаллическим бульканьем нарушает исконную тишину сельской местности. В игре кончаются батарейки -- бабушка не может купить внуку новые. А вместо обжаренных кусочков американской курицы варит из не без труда добытой хохлатки непривычный пахучий суп. Зато она может дать Сан Ву кое-что другое.

Ровный, успокаивающий, мягкий свет льется с экрана без всяких дополнительных элементов питания. Режиссер Ли Юнг-Хан (дебютировавший в 1998 году романтической комедией «Художественный музей при зоопарке») сделал фильм, который, будто спичечный коробок со светляком внутри, можно спрятать в карман. На дорогие и очень качественные американизированные игрушки, коими богат и славен южнокорейский кинематограф последнего времени, он совершенно непохож. И сенсацией не станет (хоть и обрел уже в прошлом году какую-никакую фестивальную судьбу, включая специальное упоминание жюри в Сан-Себастьяне). Это кино абсолютно очевидное и прозрачное -- порой даже чуть в большей степени, чем хотелось бы. Оно лишено пьянящего ощущения вселенских каникул, которое обернулось взрывом абсолютного счастья в «Кикуджиро» Такеши Китано, по многим позициям и вправду очень похожим на «Дорогу к дому». Фильм вообще не имеет прямого отношения к современному киноконтексту (даже семидясетивосьмилетняя Ким Ал-Бун, сыгравшая бабушку, ни разу в своей жизни не была в кино). Но зато может напомнить о почти забытых фильмах, на которые «Дорога к дому» кажется похожа больше всего. На картины для детей и юношества, снятые лет двадцать-тридцать назад на киностудиях тогда еще союзных среднеазиатских республик. Они в известных количествах возникали в телепрограмме летних каникул ближе к августу, когда лимит обязательных телеразвлечений (от «Гостьи из будущего» до ежедневно прописываемого в гомеопатических дозах «Капитана Врунгеля») оказывался исчерпан. Тогда истории о приехавших на каникулы Акмалях и Алпамысах, голоногих, в тюбетейках и с прутиками в руках, которые учились видеть красоту в росистой капле, катались наперегонки на велосипедах и находили друзей-ровесников на берегах мутноватых арыков, воспринимались почти через силу, как нелюбимое, но неизбежное «первое» в дачном рационе. Юные сердца жаждали городских приключений, мальчиков из чемодана и округлого диснеевского росчерка. А тут какие-то арыки, бабочки и тюбетейки. Но время прошло -- и Диснея стало сколько угодно, а фильмы про каникулы в ауле канули в никуда: и писем не напишут, и вряд ли позвонят. Чтобы неожиданным образом возникнуть снова, теперь уже под ярлыком ориентального артхауса.