Один из главных героев российских бизнес-войн 80--90-х годов Григорий Лернер (еврейское имя Цви Бен-Ари -- в переводе Сын Льва) недавно вышел на свободу из израильской тюрьмы. После переезда в Израиль -- и до ареста, и во время суда, и находясь в тюрьме -- он категорически отказывался общаться как с журналистами, так и со следователями. Этот своеобразный обет молчания предприниматель согласился прекратить для нашей газеты. В беседе с корреспондентом газеты «Время новостей» Александром ШВАРЕВЫМ Цви БЕН-АРИ подробно рассказал о своей деятельности в России и Израиле, о своих отношениях с олигархами, банкирами, израильскими политиками, представителями криминального мира и о том, что ему пытались инкриминировать спецслужбы.

-- С освобождением вас...

-- Спасибо, конечно, но это преждевременно. Условия освобождения очень суровые. За меня внесен залог, я с 8 вечера до 6 утра должен находиться под домашним арестом. То есть в это время я не могу покидать свой дом. Я обязан трижды в неделю отмечаться в полиции города Ашкелон, где и живу, -- для этого даже выдали специальную зэковскую книжечку. Покидать пределы Израиля тоже запрещено, поскольку арестован мой заграничный паспорт. Также я должен устроиться на какую-либо работу до 15 марта и представить оттуда справку с указанием моей зарплаты.

-- Как вы думаете выполнять последний пункт условий освобождения?

-- Много пишут о том, что якобы существует некая рознь между евреями, приехавшими из бывшего СССР, и теми, кто здесь (в Израиле. -- Ред.) родился. Однако коренной израильтянин, издающий русскоязычную газету, буквально на следующий день после освобождения пригласил меня на работу в качестве обозревателя. Зарплата, конечно, небольшая, но это уже не главное. Он помог мне получить статус для надзорных органов и заработок. Это очень трогательно.

-- И какие темы вы будете освещать?

-- Я политико-экономический обозреватель. Первый текст, который уже опубликован, я назвал «Заметки вновь прибывшего». Следующую статью мне редакция заказала на тему о субкультуре русского рынка Израиля.

-- А вам не хочется организовать свой новый бизнес?

-- Весь мир прекрасно понимает, что вынесенный мне приговор является надуманным. Но вы же знаете, что человек, получивший приговор, не может заниматься финансовым бизнесом -- репутация уже подмочена. К тому же я не могу выезжать из страны. Тогда как раньше я все время проводил в Лондоне, Германии, Голландии и, главное, в Люксембурге. Там были мои официальные филиалы.

-- Если возвращаться к годам, проведенным вами в тюрьме. Это правда, что вы находились все это время в одиночной камере и за вами постоянно следили там семь видеокамер?

-- Не семь, а восемь. Моя «темница» была разделена на две части. Одна -- это непосредственно одиночная камера, где я и проводил все время. Дверь во вторую часть «темницы» открывалась на час в день. Там две трети крыши покрыты колючей проволокой и железом, а одна треть -- тоже с «колючкой», но через нее видно небо, доступен свежий воздух. Называлось это «прогулочный дворик». Камер наблюдения за мной было восемь, и одна стояла непосредственно над туалетом.

-- Вас устраивало такое положение?

-- Конечно, нет. У меня было 24 суда, где мы с адвокатом просили перевести меня в общие камеры, поскольку впервые в Израиле в изолятор посадили человека, осужденного за экономические преступления.

-- Спецслужбы Израиля объясняли такие меры вашей опасностью для общества...

-- В Израиле, в отличие от других демократических стран, полиции разрешено предоставлять судье секретные материалы, при этом с ними не знакомят ни обвиняемого, ни его адвокатов. И все время моего заточения полиция показывала судье некие документы, которых мы с защитником до сих пор не видели, но на основании них были сделаны следующие выводы: либо меня могут убить, либо в море всплывет русская подводная лодка и вывезет меня за пределы страны.

-- Веселая байка...

-- Вы зря смеетесь. Это все зафиксировано в протоколах судов. Обвинение указывало, что меня могут вывезти из Израиля на подводной лодке, на вертолете, на скоростном катере и т.д.

-- Другой повод для вашего заточения в «одиночке», как утверждали в израильских правоохранительных органах, -- то, что вы и из камеры занимались криминальными делами...

- Да, они утверждали, что я из тюрьмы продолжал преступный бизнес. Это полная чушь. Единственную связь с миром я имел по телефону-автомату, и мне было разрешено звонить только папе, дочке, жене, сестре и адвокатам.

-- Давайте вернемся к истории. Первую судимость вы получили давно -- за похищение социалистической собственности. Расскажите об этом.

-- Еще в 1976 году я стал организатором студенческих строительных отрядов. Мне даже дали медаль. А после смерти Брежнева Андропов объявил борьбу с такими видами деятельности. В результате в тюрьму отправились все начальники строительных колонн, трестов, студенческих отрядов. Среди них был и я.

-- Так за что конкретно вас осудили?

-- В свое время колхозам «сверху» спускали план и определенную сумму денег на возведение телятников, коровников, домов. Стройматериалов им на это не давали, и тогда колхозы обращались в студенческие отряды, которые не только могли помочь в строительстве, но и «выбить» из организаций Госплана фонды на шифер, кирпич, цемент и т.д. За эти самые фонды меня и привлекли. Мы же фонды пополняли разными способами. Вначале речь вообще шла о «вышке», потом уже заговорили о 15 годах. В результате все закончилось 4 годами тюрьмы, а через полгода я уже отправился на «химию».

-- Позже вы вернулись в Москву и чем занялись?

-- Это был 1987 год, и я открыл первый в СССР кооперативный банк. Он назывался Партнер-банк и занимался исключительно финансами и строительством. В частности, на ныне Тверской улице мы отстроили здание, где сейчас находится очень крупный ресторан.

-- Но поработать вам опять удалось недолго.

-- Я всегда был первым. Мой Партнер-банк первым в истории СССР получил лицензию на внешнеэкономическую деятельность. Я поехал в Австрию, чтобы там открыть представительство Партнер-банка. И, находясь в Австрии, я узнал, что некие милицейские силы ворвались в наш офис и задержали нескольких моих партнеров. Сейчас это довольно известные люди, поэтому их фамилии называть не хочу, чтобы не портить репутацию.

-- По нашим данным, вам тогда выдвинули претензии в невозвращении очень крупного кредита.

-- Речь шла о деньгах, полученных в Жилсоцбанке (позже он был переименован в Мосбизнесбанк). Мы у него взяли кредит в 50 млн рублей на пять лет под залог наших договоров, общая стоимость которых составляла более 150 миллионов рублей. Более того, тогда кредитование в России происходило из расчета 2,5% годовых, а мы платили по кредиту 10% годовых. Глава Жилсоцбанка г-н Букато ходил по Москве и говорил: «Как я этого хитрого еврея Лернера надул -- впарил кредит под 10% годовых». Когда в Партнер-банке начались обыски спецслужб, Жилсоцбанк испугался и потребовал возврата денег не через пять лет, а через три-четыре месяца после выплаты кредита. Естественно, мы не могли отдать такую сумму -- она вся была вложена в производство. А следственный комитет, который тогда был только создан, возбудил по всем этим надуманным историям уголовное дело и объявил меня в розыск. Мне адвокаты посоветовали не возвращаться из Австрии в Москву, поскольку там начался милицейский психоз.

-- И что вы тогда сделали?

-- В Вене находился центральный пункт репатриации евреев. Я пришел туда с женой и дочерью, после чего оказался в Израиле, получив местное гражданство.

-- И как вы там стали зарабатывать на жизнь?

-- В Ашкелоне на меня вышли швейцарские бизнесмены и предложили работу. Поскольку тогда «просыпался» интерес к российскому рынку, швейцарцы привлекли меня для консультаций крупных западных бизнесменов о том, как им действовать в Москве, какая там система экономики, банковская система и т.д. Платили мне немного -- 100 франков в день, тогда как сами швейцарцы брали с клиентов за мои консультации 400 франков в час. Тем не менее это был для меня основной заработок, позволявший содержать семью, детей.

-- Однако в Швейцарии вас тоже задержали по обвинению в хищении того самого кредита.

-- В Швейцарии я в результате стал консультировать структуры очень высокого уровня, в том числе «Кока-Колу», хьюстонских нефтяников и т.д. Я заработал на этом хорошие деньги и объездил всю Европу. По возвращении в Швейцарию меня арестовали прямо в офисе и заявили, что СССР хочет меня «прижать к своей груди». То есть меня схватили по розыскному делу «советов» о невозврате кредита. Полтора года я провел в швейцарской тюрьме, а потом в СССР произошел путч. Генпрокурор Степанков прислал документ, что Россия является правопреемником Союза, и попросил выдать меня в Москву. Это было сделано в 1992 году. В столице меня посадили в «Матросскую Тишину», где моими сокамерниками были путчисты Лукьянов, Язов. Когда я отсидел несколько месяцев, ко мне приехал лично Степанков и сказал: «Конечно, тебя надо выпускать, но я столько крови потратил, чтобы тебя экстрадировали... К тому же ты, наверное, сразу убежишь за границу». Я сказал, что даю слово: пока не оправдаю свое имя, за границу не уеду.

-- И тогда вас выпустили по залог.

-- Для освобождения мне поставили два условия. Первое -- внести залог в 15 тыс. долларов, второе -- вернуть этот злосчастный кредит в 50 млн рублей. Я взамен попросил разрешения заниматься бизнесом в России, поскольку мне надо было отправлять в Израиль деньги на содержание семьи. В результате все стороны свои обязательства выполнили. Более того, при освобождении мне вернули мой израильский паспорт. Думаю, что это было сделано явно с намеком на то, что мне лучше покинуть Россию. Однако я уже в четвертый раз начал строить сызнова свой бизнес и открыл в России консалтинговую финансовую корпорацию «Юстин Лев», которая стала консультировать «новых русских».

-- Как говорят в МВД, вскоре вы сбежали из России.

-- Долгое время меня не вызывали на допросы, расследование не продвигалось, и тогда я сам пришел к следователю, а он заявил, что дело в отношении Лернера просто рассыпается. Поэтому я вернулся в Израиль к своей семье, откуда прислал в МВД официальный факс, что как только будет суд или я буду необходим, то тут же вернусь, оставив при этом свой адрес и телефон в Ашкелоне. А меня вновь объявили в розыск и даже прислали соответствующие бумаги в Израиль. Израиль интеллигентно ответил: у нас к Цви Бен Ари претензий нет, а договора с Россией о выдаче не существует. Потом эта проблема разрешилась само собой -- Госдума приняла решение об амнистии, под которую в 1994 году попал и я.

-- И чем вы занимались в Израиле?

-- Открыл новую корпорацию -- «Цви Бен Ари -- Финансовый банковский консалтинг», которая стала работать по всему миру.

-- А Россию вы посещали?

-- В этом не было никакой необходимости, потому что вся Россия была в Израиле. Сюда прилетали самолеты с бизнесменами со всей России -- начиная от Улан-Удэ и кончая Кушкой.

-- Потом вы создали ПРИФК...

-- Ко мне приехали руководители Промстройбанка, которые тогда искали выходы на международный рынок, и предложили организовать совместный бизнес. Я подал заявление в Центральный банк Израиля с просьбой разрешить мне открыть если не банк, то хотя бы такую компанию, которая имеет право работать с привлечением вкладов как физических, так и юридических лиц. В результате вместе с Промстройбанком мы создали ПРИФК, которая получила в Израиле лицензию на работу с международной валютой. Тут же все иммигранты пошли к нам, потому что израильские банки дают по валютным вкладам максимум 3,5% годовых, а мы предложили минимум 15%. Эти деньги мы конвертировали в рубли и играли на ГКО в России. Более доходного финансового инструмента тогда не существовало во всем мире.

-- Однако в России вас обвинили в получении от местных банков кредитов на 100 млн долларов, которые не были возвращены.

-- Я никогда в жизни не получал и не мог получать таких кредитов. Моей компании они были просто не нужны. У нас было столько денег, что мы не знали, куда их девать.

-- Вы считаете эти обвинения голословными?

-- Да, в обвинении среди пострадавших фигурировали Нефтяной банк, Мосстройбанк и другие. Но я у них никогда не брал никаких кредитов. Более того, эти банки не выставляли мне никаких исков. Даже устных претензий не предъявляли.

-- Тем не менее в Израиле вас арестовали по подозрению в хищении кредитов и в ряде других крупных преступлений.

-- 12 мая 1997 года в салон самолета, который должен был вылететь из аэропорта Бен Гурион в Лос-Анджелес, ворвались полицейские и арестовали меня. При этом меня обвинили во всех возможных грехах -- якобы я убил и украл пол-России.

-- Как известно, вас помимо афер с кредитами подозревали в убийстве председателя Мосстройбанка Журавлева и покушении на одного из руководителей Промстройбанка Станислава Дегтярева. Вы знали этих людей лично?

-- Когда в СССР появились первые кооперативные банки, каждый из них должен был работать при каком-нибудь госбанке. Мой Партнер-банк и Мосстройбанк Журавлева курировался Жилсоцбанком, а конкретно -- одним из его руководителей, г-жой Нечаевой. Тогда мы с Журавлевым и познакомились. А спустя много лет мы встретились в Брюсселе, где вручали премии «бизнесменам года» из разных стран. Он стал банкиром года в России, а я -- в Израиле. Мы с ним получили одинаковые сертификаты. Журавлев меня попросил оказать помощь в лечении его внука -- у него было серьезное заболевание кожи. Я нашел клинику, все устроил. Позже именно с ним мы и попытались создать ПРИФК. Однако Центробанк Израиля заявил, что Мосстройбанк Журавлева слишком мелкий, поэтому ему не позволят участвовать в создании финансовой структуры на территории Израиля. Тогда Журавлев сказал Якову Дубенецкому, президенту Промстройбанка, что мне нужен партнер для создания крупной финансовой компании в Израиле. Промстройбанк как раз искал выход на международный рынок, его одобрил ЦБ Израиля, и в результате мы создали ПРИФК. С российской стороны проект стал курировать Станислав Дегтярев.

-- Вам следователи говорили, почему вас подозревают в покушениях на этих двух банкиров?

-- Мне никто ничего не объяснил. Меня допрашивали, но я не разговаривал со следователями, потому что я считал, что мой арест и содержание под стражей -- беззаконие. К тому же глупо оправдываться в тех вещах, которые ты не совершал. На меня тогда пытались повесить буквально все громкие преступления, даже убийство Владислава Листьева.

-- Можете рассказать об этом подробнее?

-- Ко мне в связи с этим убийством приехал в тюрьму следователь Генпрокуратуры Волков, которого потом выгнали с работы. Но он не задавал мне вопросов по Листьеву, а больше интересовался российскими банкирами. Он заявил: «Как же так, вы сидите ни за что, а вот банкиры, которых вы якобы обворовали, гуляют. Неужели вам не хочется отомстить?» Правда, беседа с ним продлилась недолго. Согласно израильским законам на дальнейший допрос нужно было мое согласие, а я тогда, как уже сказал, вообще не общался ни с какими следователями.

-- То есть вы так и не узнали, почему вас связывали с убийством Листьева?

-- Я все узнавал в основном из газет и рассказов моих адвокатов. Например, когда я сидел два года в тюрьме, в Интернете появилась информация, что я из тюрьмы дал приказ убить Старовойтову. Вы же понимаете, какой это бред.

-- Как известно, помимо кредитных историй, произошедших в России, власти Израиля обвинили вас еще и в попытке подкупа чуть ли не всего руководства страны?

-- «Лягание» политиков здесь (в Израиле. -- Ред.) является национальным видом спорта. Меня попытались обвинить в подкупе Переса, которого я в глаза не видел, Щаранского и генсека правящей партии. Объясняли следователи подозрения так. В Израиле создать свой банк очень сложно, а с участием иностранцев это сделать вообще невозможно. Я же не скрывал, что ПРИФК была первой ступенькой к созданию либо совместного российско-израильского банка, либо банка чисто израильского, но с менеджментом выходцев из Советского Союза. Мы вышли на биржу, стали покупать акции одного из банков, не очень большого, но с полной лицензией, и достаточно быстро официально скупили большое количество акций. Израильские власти увидели, что еще чуть-чуть -- и у нас будет свой банк, а это для них смертоубийство, поскольку по вкладам мы выплачивали гораздо большие проценты, чем израильские банки. Поэтому меня обвинили в том, что я якобы обращался к политикам с просьбой помочь мне заполучить полноценный израильский банк. Основа предложения, как утверждали следователи, была такая: мне, ребята, дайте банк, а я вам дам что-то другое.

-- А почему следователи вас заподозрили в даче взятки политикам, в первую очередь Щаранскому?

-- Я очень много занимался благотворительной деятельностью, построил школу в Ашкелоне, поставил огромное количество аппаратуры для местных больниц, содержал балет для детей, выделил 45 стипендий для неимущих детей в нашем городе, помогал нашей общине, ветеранам ВОВ. В том числе я выделил 100 тыс. долларов некоммерческому обществу «Амута» (оно занимается социальной помощью, помогает иммигрантам из бывшего СССР), которое создал Щаранский. Видимо, это и сочли взяткой.

-- На суде в Израиле по всем вместе взятым обвинениям вас приговорили к шести годам. Что вы можете сказать по этому поводу?

-- Нормального суда как такового не было. Достаточно сказать, что по делу о якобы невозвращении кредитов вначале называлась сумма в 100 млн долларов, а на процессе уже фигурировало 47,5 млн долларов. Когда надо мной шел суд, Генпрокуратура Израиля обратилась в Генпрокуратуру России с просьбой, чтобы якобы обиженные мной банкиры приехали на процесс. Никто не пришел, все отказались. Некоторые согласились на приватные беседы с израильскими следователями в кафе, но без протокола. Все думали, что я получу пожизненный срок, так как газеты писали, что я глава не просто русской мафии, а глава международной мафии. Однако мне дали шесть лет тюрьмы и штраф. Не более того.

-- А потом вам добавили еще два года тюрьмы за отказ платить штраф. У вас действительно не было денег?

-- Да, я все потерял на ГКО. Это была сумма в размере 1,5 млн долларов. Я и мои адвокаты в свое время просили разрешить мне выйти под залог, чтобы я мог вытащить деньги из Москвы. Мне добро на это не дали. А свои личные деньги я выплатил простым вкладчикам ПРИФК, хотя, согласно израильскому закону, мог этого и не делать. В результате оставил своего папу, жену и ребенка без денег. Мы и сейчас живем на пособие.

-- Постоянно упоминают о вашей связи с Сергеем Тимофеевым (известным по кличке Сильвестр. -- Ред.), которого спецслужбы называли лидером ореховской преступной группировки. Что вы можете сказать по этому поводу?

-- Могила этого золотого человека уже поросла травой, что вы, журналисты, все время его теребите...

-- Все же, вы знали Тимофеева?

-- Да, конечно. Когда я открыл первый кооператив в 1987 году, на меня наехали «ореховские». Это были спортивные ребята, их штаб-квартира находилась на Таганке в кафе «Русская сказка». Через два часа общения мы с Сергеем Ивановичем (Тимофеевым. -- Ред.) подружились. Потом он даже женился на одной из моих сотрудниц -- Ольге Жлобинской. У меня были с ним очень теплые отношения.

-- Вас с ним связывали только человеческие отношения или какой-то совместный бизнес?

-- Какой из Сергея Ивановича бизнесмен... У нас были просто человеческие отношения двух людей. Я у него часто бывал в гостях, потом он стал приезжать ко мне в Израиль со своими детьми...

-- То есть нельзя сказать, что он вам делал криминальную крышу?

-- Мы с Сергеем Ивановичем были просто друзьями. Никаких денег я ему не платил и доли в бизнесе не отдавал. Иногда я консультировал по его просьбе коммерсантов, вот и весь наш бизнес.

-- Но после знакомства с ним на вас уже никто не «наезжал»?

-- Все прекрасно знали, что мы с Сергеем Ивановичем друзья, поэтому никто и не пытался на меня наехать.

-- Вы встречались с Тимофеевым перед его гибелью (он был взорван в машине в 1995 году. -- Ред.)? Говорил ли он о том, что его могут устранить?

-- Незадолго до этой трагедии мы вместе отдыхали на море. Он был с сыном, я -- с дочкой. Сергей Иванович ничего не говорил о возможном покушении. Он вообще был не тем человеком, который откровенничает на такие темы.

-- По утверждению спецслужб, после гибели Тимофеева вас похитил криминальный «авторитет» Сергей Буторин (недавно он был приговорен в Испании к 8,5 года тюрьмы. -- Ред.), который объявил себя преемником Тимофеева и якобы потребовал с вас крупные откупные?

-- Все это сказки. Ну кто на меня, да еще в моей стране, Израиле, где на квадратный метр приходится по полицейскому, рискнет напасть. Тем более тогда у меня была такая охрана, какой не было у самого премьер-министра Израиля. Да и сам я являюсь человеком не самым последним, чтобы вот так, как вы говорите, могли нападать, похищать...

- То есть Буторина и его команду вы никогда не знали?

-- Это были какие-то мальчики, которые крутились в свое время в Москве в 80-90-е годы вокруг Сергея Ивановича. Все они часто отдыхали на Мертвом море. Они ездили в Израиль, потому что здесь дешево и полстраны говорит на русском языке. Потом они стали отдыхать в Испании. Буторин -- бывший прапорщик по хозяйственной части, молодой парень. Ну и представьте, кем был он и кто такой я. Так что эта история с похищением и якобы вымогательством у меня денег -- полная глупость.

-- И когда вы в последний раз видели Буторина и его людей?

-- После смерти Сергея Ивановича -- а на его похоронах я тогда, в силу вышеизложенных причин, побывать не смог -- ко мне приехали эти молодые ребята, чтобы поговорить о горе. Вот и все. Никаких наездов, как писали в прессе, и близко не было, да и не могло быть.

-- Следят ли за вами сейчас спецслужбы и могут ли вам предъявить новые обвинения?

-- Меня предупредили, что визуально за мной будут следить, спецслужбы слушают все мои телефонные разговоры. Обвинить меня сейчас можно только в том, что я взорвал Кремль (это шутка), или вот в наших с вами разговорах. Но мы матом не ругаемся, поэтому придраться тоже вроде не к чему. Я не знаю, что еще могут выдумать, однако надеюсь, что никаких новых надуманных обвинений не будет.

-- А по истечении срока вы бы не хотели вернуться в Россию?

-- Никаких запретов на посещение России у меня никогда не было. Да и сейчас, как я знаю, в России нет против меня уголовных дел. Тем более с местной бизнес-элитой меня многое связывает. Недавно я прочитал список самых богатых людей России -- большинству указанных там ребят я помогал создавать свой бизнес. Например, Фридману. Это были 1989--1990 годы, когда все только создавалось, все сотрудничали.

-- Они как-то помогали или хотя бы поддерживали вас в тюрьме?

-- Нет. Знаете ли, бизнес не способствует доброте душевной. Хотя недавно у Ходорковского крупная израильская газета взяла интервью, и там прямо спросили: «Почему вы, богатый еврей, не вкладываете деньги в страну (т.е. в Израиль. -- Ред.)?» А он ответил: «Мне истории с Гришей Лернером хватит на всю жизнь».

Григорий Львович Лернер родился в 1951 году. В 1973 году закончил факультет журналистики МГУ. В 1976 году организовал несколько студенческих строительных отрядов. В 1982 году получил четыре года тюрьмы за хищение соцсобственности. В 1987 году организовал в Москве первый кооперативный банк -- Партнер-банк. В 1990 году был обвинен МВД в невозврате кредита «Жилсоцбанку» и объявлен в международный розыск. В том же году Григорий Лернер получил израильское гражданство и взял имя Цви Бен-Ари. В 1991 году он был арестован в Швейцарии, а спустя полтора года передан властям России. В РФ его отпустили под залог, после чего предприниматель уехал в Израиль и вновь был объявлен в розыск. В 1994 году его в России амнистировали. Тогда же Цви Бен-Ари организовал «Первую российско-израильскую финансовую компанию» (ПРИФК). 12 мая 1997 года он был арестован в тель-авивском аэропорту Бен-Гурион по подозрению в обмане вкладчиков ПРИФК, хищении у российских банков кредитов на 100 млн долл., причастности к убийству председателя Мосстройбанка Михаила Журавлева, покушении на зампредседателя Промстройбанка Станислава Дегтярева и попытке подкупа израильских политиков. До суда значительная часть этих обвинений рассыпалась. 1 мая 1998 года Цви Бен-Ари был приговорен к шести годам тюрьмы и штрафу в 1,4 млн долл. За отказ платить штраф 8 июня 1998 года израильский суд добавил предпринимателю еще два года тюрьмы. 20 февраля 2002 года Цви Бен-Ари был условно-досрочно освобожден.