Электорат -- это явление условное. Сегодня он есть, завтра его нет. Довольно мало людей, которые последовательно и устойчиво занимают какие-то политические позиции. В основном они «вдруг» начинают думать, что именно этот человек говорит дело, он симпатичен и за него можно голосовать. Реально же люди делятся на несколько достаточно устойчивых групп по общим симпатиям и общему мировоззрению, по общей способности видеть мир в каких-то определенных цветах. Я бы выделил четыре группы электората, которые в общем достаточно устойчивы во времени.

Начнем с левого крыла. Это люди, которые склонны к патерналистским ценностям, которые верят, что государство должно быть сильным и должно заботиться о своих гражданах, и если оно этого не делает, то это плохое государство. Здесь люди с разным уровнем образования, не только коммунисты, но много и социал-демократически мыслящих людей. Но все-таки у них преобладает советская жилка. Есть у этой группы избирателей убежденность, что должно быть гармоничное сосуществование в государстве -- большой, умный, благородный отец, который печется о своих чадах, а чада должны слушаться и подчиняться, и тогда все будет благополучно. Это отчасти мечта русской общины, такое мироощущение свойственно тем, кто утрачивает или не имел никогда ресурса для личной борьбы за индивидуальные интересы. Таких много и, более того, с возрастом становится все больше. Мужчина 40--50 лет, который пытался заработать и поддерживал демократов, через 15 лет становясь человеком в годах, начинает больше думать о пенсии, о социальных гарантиях, о бесплатном здравоохранении, и переходит вполне органично в эту группу. В крайнем проявлении это коммунистический электорат.

Последние несколько лет мы наблюдаем здесь очень интересные перемены. В коммунистический электорат приходят горожане, образованные люди и те люди, которые в основном работают в государственных учреждениях, -- это врачи, инженеры, учителя. Они 5--7 лет назад активно поддерживали перемены, но сами плодов этих перемен не вкусили. Поезд удачи ушел, а они не успели вскочить на подножку. По-прежнему честно работают в библиотеках, в научных учреждениях, в школах, получают более чем скромную зарплату. Их сильно раздражает разрыв в качестве и стиле жизни, возникший между ними и их бывшими коллегами, которые занялись частным бизнесом или ушли в чиновники. Они уже не воспринимают КПРФ как прямую наследницу советского коммунизма.

Надо сказать, что происходит и дрейф самой КПРФ в этом же направлении, -- там же умные люди чувствуют социальный заказ. Появляются такие лидеры, как Сергей Глазьев, который держится в стороне от жестко-коммунистических ценностей и по существу является социал-демократом. Ведь кто такой Глазьев? Это образованный, современно мыслящий экономист, профессионал, член-корреспондент Академии наук, разумный человек, понимающий, как устроена экономика в Европе.

Такое взаимное сближение общественной нужды в социал-демократической, лейбористской идеологии и нового молодого крыла КПРФ создает для коммунистов очень серьезные возможности, к ним могут прийти до 40% людей, которые рационально оценивают политическую ситуацию.

С другого края находятся те, кого раньше называли рыночниками, демократами. Теперь я бы их назвал скорее западниками, сторонниками европейского пути. Вопреки распространенному мифу, это далеко не самые благополучные в денежном смысле граждане. Это люди образованные, горожане, помоложе и поуспешнее, хотя и не обязательно. Дело тут не в реально достигнутом успехе, а скорее в представлениях об успехе. Западник -- это человек, который думает, что он может и должен реализовать себя как личность. Если пользоваться совсем упрощенной схемой, я бы сказал, что типичный эспээсовец -- это человек, у которого есть опыт в инвестировании своих пяти золотых монет в «стране дураков», который общался с лисой Алисой и котом Базилио, но веры в себя нисколько не утратил. Он уверен, что его острого носа достаточно, чтобы построить свое светлое будущее, что он такой умненький-благоразумненький и весь мир ему улыбается. Все будет ОК, лишь бы ему не мешали полицейские собаки и Карабас-Барабас. Естественно, электорат СПС хочет, чтобы Россия была как нормальная европейская страна, с тем же уровнем услуг, с тем же уровнем возможностей.

К группе западников относятся и «яблочники». Их принято считать правыми, но сейчас уже они, в моем представлении, полные социал-демократы. В европейских терминах -- это левая университетская интеллигенция, которая тоже склонна считать, что государство должно заботиться о гражданах, оплачивать образование и медицинские услуги, создавать рабочие места. Но при этом все это с интеллигентской, более либеральной позиции. В том смысле, что государство не вправе вмешиваться в личную жизнь, оно должно быть либеральным. Это не очень удачливые, но благородные, «упертые» в своей европейскости избиратели, которые даже слегка гордятся своими неудачами как знаком исключительной порядочности и нежелания идти на сделку -- во всех смыслах этого слова. В нашей упрощенной системе «Яблоко» -- это Пьеро, он вместе с Буратино, пока на горизонте маячит безальтернативный Карабас-Барабас, но всем понятно, что как только тот исчезнет, Буратино и Пьеро будет не по пути. И сейчас, когда Карабас-Барабас, т.е. возрождение коммунизма, не кажется актуальным, яблочный электорат все очевиднее мигрирует в левоцентристскую нишу.

Есть группа людей, которых можно назвать державниками. Причем это очень странная группа: как только появляется символ державничества, они к нему стягиваются просто потому, что он способен доминировать. В 93-м году символом был Жириновский, потом генерал Лебедь, который контролировал свои 15--20%, потом пришел Путин, который ловко подобрал под себя эти блуждающие голоса. Державники хотят, чтобы Россия была сильной, чтобы ее уважали, чтобы у России было самое современное оружие, чтобы наши хоккеисты выигрывали и футболисты тоже. И чтоб Америке нос утереть... Но кто же такого не хочет? В общем, люди, разделенные между собой по остальным ценностным параметрам, сходятся на патриотических ценностях. Абсолютно органично! Нам всем сегодня остро необходимо чувство, научно выражаясь, национальной идентификации. Эту жажду удачно на себя замкнул Путин в 99-м году. Сущность патриотического электората пока еще трудно уловима. За «нашего» проголосует и бедный и богатый, и правый и левый, просто потому, что он -- НАШ. Но это не может быть постоянно существующей системой ценностей, потому что ведет к агрессии. «Наш» -- это тот, кто против «ненаших». Значит, чисто патриотическая политика в конце пути неизбежно приводит к поиску врага: по вере, по крови, по чему-то еще.

Последняя группа -- это центристы, хотя это не совсем верный термин. Скорее, конформисты. Люди, которые в принципе удовлетворены ситуацией, люди, которые в принципе не хотят, чтобы что-то сильно менялось, и которые пристраиваются психологически к сильному лидеру. Кстати, в группе центристов как раз много наиболее удачливых людей. Дальновидные люди, которые многого добились, у которых есть солидная собственность, которым есть что терять, -- поддерживают Путина, поддерживают центристов. Им не нужны перемены. Если я богат и если мне власть не угрожает и гарантирует в дальнейшем статус-кво, то я за нее проголосую, будь это Лужков, Путин или губернатор области, где я живу. Мне нужна стабильность, и никаких «великих потрясений». Это лидеры центризма, но в данном секторе электората есть и обычные слабые люди, которые просто следуют за тем, кто кажется сильным. Центристами их назвать трудно, у них нет своей позиции: будет лидировать в общественном мнении Путин -- они будут голосовать за Путина, будет Ельцин -- будут голосовать за Ельцина, будет Зюганов -- многие из них и под Зюганова подстроятся.