Сорок третий день продолжается во Владикавказе акция протеста североосетинских милиционеров. Полтора десятка бывших и нынешних сотрудников милиции, сонных, небритых и одетых в партикулярное платье, посменно несут вахту на площади перед Домом правительства Северной Осетии. Они добиваются выплаты «боевых» за участие в «выполнении боевых задач по ликвидации осетино-ингушского конфликта». По словам подполковника милиции в отставке Александра Носова, два года назад они узнали, что им причитаются «боевые». По приблизительным подсчетам пикетчиков, государство задолжало 12 тысячам блюстителей порядка около 5--7 млрд руб. Впрочем, бастует не так много милиционеров. Большинство к пикету так и не присоединились -- их скепсис, возможно, объясняется размером предъявленных коллегами требований. Для сравнения, примерно в такую же сумму обходится российскому бюджету двухгодичное финансирование восстановления Чечни.

7 млрд «набежали» за восемь лет -- дело в том, что после осетино-ингушского конфликта осенью 1992 года в республике было введено чрезвычайное положение, которое потом просто "забыли" отменить. Формально вышло, что милиционеры несли боевую вахту все время с 1 января 1993-го по 21 ноября 2001 года. «Силовая фаза» конфликта была исчерпана еще в ноябре 1992 года, но милиционеры из пикета уверены, что и после этого условия их службы можно было приравнять к горячей точке. На пограничных постах между республиками то и дело вспыхивали перестрелки, да и чеченские боевики нет-нет да и проходили через осетинскую территорию из Грузии в Чечню и обратно. «Среди нас есть человек, в которого чеченцы высадили целый автоматный рожок, -- рассказывает один из пикетчиков, Виктор. -- И самое обидное, что сводные отряды милиции, которые стояли на тех же позициях, но приезжали сюда из российских регионов, свои «боевые» получили».

Пикетчики уверяют, что свыше 7 тысяч сотрудников осетинской милиции имеют на руках решения судов первой инстанции, согласно которым «боевые» им действительно причитаются. Однако ни собственное ведомство, ни казначейство, куда они приходили даже с готовыми исполнительными листами, денег не платит, ссылаясь на их отсутствие. «Если эти деньги уже украли, воспользовавшись тем, что народ просто не знал о положенных доплатах, то их едва ли теперь возместят -- кто захочет платить из своего кармана?» -- здраво рассуждает г-н Носов.

Надеются пикетчики только на президента Путина, который сам как-то говорил по телевизору, что решение суда имеет в нашей стране высшую силу. На одном из плакатов милиционеры так и написали: «Путин, вы наш единственный гарант». Этот плакат, впрочем, не остановил их более дисциплинированных коллег, которые уже дважды пытались очистить площадь от бунтовщиков. Начальник райотдела милиции лично разломал навес, который пикетчики построили, чтобы прятаться от дождя и снега. Плакат про гаранта от дождя размазался и потек, его убрали, а на его место повесили более агрессивный: «Россия президента Путина -- голодный, нищий народ, зато сытые и богатые чиновники».

Классовый пафос появился после того, как пикетчиков взял под свое крыло местный комитет комсомола. Мятежные милиционеры не скрывают, что коммунисты используют их акцию в качестве яркой предвыборной агитки. Они пишут стихотворные памфлеты против «Единой России» и рисуют карикатуры на ее лидера и своего министра Бориса Грызлова. В августе прошлого года г-н Грызлов «по результатам проведенной проверки» подписал приказ, в котором говорится, что начислять всем осетинским милиционерам «боевые» за весь период с 1993 по 2001 г. нельзя. И если платить, то «аргументированно» и в зависимости от реального участия сотрудника в «урегулировании».