Если до вчерашнего дня еще и оставались у кого-то надежды на то, что скандальное препровождение Ходорковского в «Матросскую тишину -- издержка усердия не блещущей интеллектом Генпрокуратуры, то сегодня история уже совсем другая. Президент высказался. Видимо, был зол -- поскольку высказался грубо: типа, торговаться про вашего Ходорковского не будем (и мочить будем в сортире). На кого именно был зол -- на себя ли, на ретивых прокуроров ли, на Ходорковского ли, на товарищей ли его, по совместительству являющихся российской бизнес-элитой, -- не очень ясно. Но уже и не очень важно.

Что теперь важно? Важны -- парадоксальным образом -- не пребывание Ходорковского в тюрьме (она ему даже идет, придавая его и без того красивому профилю стильность героя греческой трагедии, во всяком случае пока), не обвал фондового рынка, не паника в рядах зарубежных инвесторов, даже не интенсивно обсуждаемый уход или неуход в отставку Александра Волошина. Важное другое.

Вязкое и мутное равновесие, казалось бы, установившееся в стране в последние лет пять, нарушилось, по-видимому, безвозвратно. Скорее всего именно потому, что было вязким и мутным. Хотя все же было равновесием. Оно зиждилось на молчаливом и никогда публично не оговоренном общем понимании, что вытряхивать чужие скелеты из чужих шкафов -- себе дороже, поскольку стоит начать -- и скелетов насыплется столько, что мало не покажется никому.

Не нашлось мужества -- ни у Гусинских--Березовских, ни у Чубайсов--Волошиных, ни у Абрамовичей--Дерипасок, ни у Путиных--Устиновых -- сказать об этом прямо, договориться не по понятиям, а по-настоящему, и не только между собой, но и с прочим населением России, электоратом, народом, людьми, чужими на их празднике жизни (не то чтоб включить их в праздник, а хотя бы уведомить -- на случай, если понадобится заручаться поддержкой демократической биомассы). А понятия тут возьми да изменись. Понятия как продукт народной субкультуры вообще вещь живая, развивающаяся и самодостаточная. И на каждой зоне -- свои. Раньше -- по понятиям -- не следовало трогать, а теперь -- очень даже следует. Почему нет?

Расплата за то, что общество и власть, а также власть и бизнес, а также бизнес и общество не договорились даже о том, должен ли в самом деле вор сидеть в тюрьме и кто такой «вор», может быть ужасной. В диапазоне от «все воры» до «вор не должен сидеть в тюрьме». Симптоматичная беседа произошла у автора этих строк недавно с коллегой, которого заподозрить в симпатиях к гоблинообразным правоохранителям невозможно никак. Как человек честный и думающий, коллега честно задумался: как мы дошли до жизни такой, когда потомственные российские интеллигенты-бессребреники, сидя на пресловутых кухнях и в ресторанах, теперь рвут на себе рубаху, доказывая друг другу (или себе самим), что ни в коем случае не надо преследовать за мелкие шалости типа присвоения-освоения пары-тройки государственных (или народных) миллионов. Потому что -- а как же было иначе, а если на благое дело подъема российской экономики, а бывает ли по-другому?.. И, наконец, ворюги нам милее, чем кровопийцы, как завещал великий Бродский. Коллега спросил задумчиво: как ты думаешь, а за убийства, иногда сопровождавшие накопление капитала, надо преследовать или мы совсем с ума сошли, раз вообще задаем друг другу этот вопрос?

Видимо, сошли. Раздвоение наших личностей налицо. Сомневается ли кто-нибудь из нас в том, что происхождение практически всех крупных российских капиталов, скажем так, не вполне кошерное? Сомневается ли кто-нибудь, что происхождение некоторых из этих капиталов -- тяжко криминальное? Нет и нет.

Сомневается ли, с другой стороны, кто-нибудь из нас в том, что кошерных капиталов в известных обстоятельствах (которые имели место быть в России) не бывает хотя бы в силу первого закона термодинамики? Сомневается ли кто-нибудь в том, что не надо сажать Ходорковского в «Матросскую тишину»? Нет и нет.

Сомневается ли кто-нибудь в том, что принцип презумпции невиновности является универсальным и только в качестве такового может работать? Сомневается ли кто-нибудь в том, что если презумпция не распространяется на всех, то она не распространяется ни на кого? Нет и нет.

Есть ли хоть кто-то, кто сомневается в наличии как законных возможностей, так, может быть, даже и причин засудить-посадить-расстрелять практически любого владельца любой российской компании, равно как и любого депутата Госдумы, годовой зарплаты которого не хватает на носимый им костюм? Есть ли хоть кто-нибудь в стране, кто способен поверить, что правоохранительные органы сегодня преследуют ЮКОС лишь потому и именно потому, что они охраняют право? Нет и еще раз нет!

Попросту говоря, дошли мы до неожиданного, хотя и предсказанного тупика: если мы готовы без суда и следствия поверить в то, что всякий ходорковский -- ворюга, то ровно так же мы не можем закрыть глаза, что преследуют его кровопийцы. Не те, не за то и не потому. Пришла беда откуда не ждали. Не со стороны международного терроризма, не из недр недостроенной российской экономики, не из кагэбэшного прошлого всенародно избранного президента. Пришла беда оттого, что на смену быстротекущим понятиям так и не пришли правила. От жадности, малодушия, отсутствия привычки договариваться, от разрухи в головах.

Возможно, все это в целом нормально -- как воровство в период начального накопления капитала. Нормально в том смысле, что так у всех бывает. Однако точно могу сказать, что ни у кого не было того, что вполне может быть у нас. Если Ходорковского станут и дальше уничтожать и мучить, то лично я -- бесконечно далекая от Ходорковского и, возможно, им косвенно ограбленная -- встану под знамена многотысячной демонстрации ненавидимой мною демшизы и буду, как идиотка, скандировать: «Свободу Юрию Деточкину!» Потому что мне не оставлено другого выбора.

Теперь уже окончательно ясно, что когда, например, уйдет Александр Волошин, сам по себе являющийся уникальным политическим институтом и главным антиабсурдным фильтром страны, -- к ужасу критиков «справа», обвиняющих его в прагматическом цинизме и излишней близости к большим деньгам, -- на смену ему придут вовсе не представители молодого незнакомого племени с чистыми руками, горячими сердцами и высокими помыслами, а провинциальные упыри. А у них, понятно, опять начнется период первоначального накопления.

Позавчера пришел e-mail: американская журналистка-фри-ланс российского происхождения пишет письмо своему приятелю, редактору одной из приличных американских газет. Жалуется на то, что вот уже полгода стучится во все западные редакции, размахивая над головой пакетом, в котором лежат уникальные (якобы подлинные) документы, доказывающие тотальную виновность Ходорковского по всем статьям обвинения. Жалуется на то, что ей везде дают от ворот поворот, прямым текстом объясняя, что уголовное преследование этого бизнесмена не укладывается в политическую линию американских СМИ. Вот вам и свобода слова, удрученно восклицает журналистка, выражая надежду на то, что теперь, когда бизнесмен уже в тюрьме, можно будет дать ход материалу...

А вчера российские агентства сообщили: «...в московские гимназии и лицеи поступило распоряжение департамента образования Москвы не допускать проведения Хеллоуина в какой бы то ни было форме». Начальникам окружных управлений образования разослали письмо, подписанное первым заместителем руководителя департамента образования Москвы Ларисой Курнешовой. В этом документе сказано: «Наличие в мероприятиях Хеллоуина элементов религиозного содержания (культ смерти или глумление над смертью, олицетворение смерти и духов Зла и т.д.) противоречит светскому характеру образования в государственных образовательных учреждениях, разрушительно для психического и духовно-нравственного здоровья учащихся». Далее в документе говорится: «Необходимо создавать новые формы совместных (дети -- педагоги -- родители) школьных праздников в соответствии с базовыми ценностями русской культуры».

Так что сегодня нам предстоит нелегкий выбор -- между рыночной экономикой и ценностями русской культуры, между Хеллоуином и «оборотнями в погонах». А это, согласитесь, выбор покруче выбора между Ельциным и Зюгановым или Лужковым и Примаковым. Это уже момент истины. И давайте же мы ее потребуем -- истины. Но тогда -- про всех и для всех. Или как-то по-другому решим. Но решать придется. И ошибиться тут никак нельзя. Даже неуязвимому президенту Путину. Хотя он-то, похоже, определился. Но, похоже, плохо подумав.