Страна празднует юбилей «российского альтиста, дирижера, педагога и общественного деятеля» (согласно официальным сводкам). Иначе говоря -- едва ли не бога на Олимпе музыкальной классики. В обычное время Юрий Башмет склонен появляться в России дозированно, но за три последних дня у телезрителя могло начать рябить в глазах. Что и предполагалось. Такая рябь, милые шуточки, душещипательный тон, свежеизданная мемуаристика -- суровые законы юбилейного жанра. Вот он получает подарок от президента, вот развлекается с эстрадными звездами, вот представительствует на вручении какой-то мутной премии.

Однако пятничный концерт в Консерватории хотя и уместился в рамки юбилейного жанра, но обошелся с ним нетривиально. «Вокзал мечты» в двух отделениях, одно из которых было обычного размера, а другое (к неудобству официальных лиц -- первое) продолжалось два с половиной часа, может войти в историю громоздких юбилеев как образец изящества и легкости.

Узенькую Большую Никитскую с начала шестого наглухо заткнули автомобили с государственными номерами и негосударственными мигалками, парализовав все окрестное движение. Налицо были приметы культа: старушки торговали потрепанными номерами какого-то журнала с лицом гения на обложке, а лишние билеты спрашивали за три квартала (в том числе и сами перекупщики, у которых к этому времени оставалось всего несколько билетов по ценам выше рыночных). Партер заполнился разными первыми, вторыми, глубоко одухотворенными или просто модельными лицами во главе с первым президентом России, чье присутствие поднимало происходящее на высоту никак не ниже Кубка Дэвиса.

Сама программа праздника в трогательном юбилейном духе изобиловала родственниками, друзьями и непременным в таких случаях министром культуры. Но что-то все время выбивалось из привычных очертаний жанра. Выяснилось, что министр присутствует как близкий друг и еще немножко телеведущий. Он вел себя по-домашнему, объявлял номера вместо обычной голосистой дамы, заполнял паузы головокружительно странными связками («Особо трогательные страницы биографии Башмета связаны с Рихтером, поэтому давайте поприветствуем Ирину Антонову») и начал вечер с такой немыслимо поэтичной метафоры, что сердце сжалось, а смысл прояснился только к концу пятой минуты речи (что-то про поездную гарь, запах которой почему-то остро чувствует всякий великий музыкант, даже если летает самолетом). Он даже позволил Башмету в ответ на свою ошибку в именах пошутить не по-государственному и поцеловать себя в темя.

Сам герой появился-то не по протоколу -- ввалился в зал с опозданием, на ходу телегенично снимая шаляпинского вида шубу. Но нет смысла подробно описывать весь праздник, его мог увидеть абсолютно любой желающий на канале «Культура». Отметим только еще несколько деталей, благодаря которым юбилей обрел свою неожиданную непошлую интонацию.

По сценарию первого отделения всякий выходящий на сцену представительствовал от имени какого-нибудь башметовского достижения. От фестиваля на Эльбе, от башметовского фонда, от премии им. Шостаковича, от альтового конкурса или «Декабрьских вечеров», которые всего за несколько лет башметовского руководства стали по-новому изящными, и проч. При этом ничто не выглядело дежурно, а звучало не только доступно, но и местами изысканно. Были и «молодые красавицы» (флейтистка Анне Томсен и арфистка Яна Бушкова), и «молодые виртуозы» с небрежными нотами (виолончелист Марио Брунелло и скрипач Максим Венгеров), и подшефный ребенок (Юстина Аполлонская), и собственная взрослая дочь Ксения Башмет, и «птенцы гнезда» (альтисты Михаил Березницкий и Даниил Гришин), и самые важные партнеры (пианист Михаил Мунтян по такому случаю получил звание народного артиста, а музыканты оркестра «Солисты Москвы» -- звания заслуженных), и «выбор Башмета» -- Виктор Третьяков, названный «лучшим скрипачом». Только однажды хороший вкус юбилейного строения немного покосился (квартет Бородина слегка переборщил со сладким блюдом в жанре «музыканты шутят»), но устоял.

Репертуар первой части вечера приятно сочетал в себе миниатюрность форм с доступностью и высоким стилем, а масштабное полотно фирменного башметовского композитора Гии Канчели Styx с его щемящей ностальгичностью, красиво элитарной интонацией и обаятельными киногеничными образами во второй части оказалось как нельзя более кстати.

Итог вечера в определенной мере уникален: ощущение домашнего уюта и вместе с тем -- изысканного стиля, трепетной открытости и одновременно -- дымчатой мифологичности. Что не получается у башметовских конкурентов по всенародному почету (заигрывать с массовой публикой, не превращаясь из полубога в соседского гармониста), в очередной раз отлично вышло у Башмета. Рецепт: нужно не только сочетать публичность с элитарностью, но и суметь развести их по углам. У Башмета как будто не один, а два имиджа: звезды высокой музыки с околорихтеровской родословной и светского льва, даже шоумена. Но, заметим, только на следующий день после консерваторского праздника великий музыкант появится на экране с Макаревичем, Долиной, Бутманом, Никитиным и прочими затейниками. А в Консерватории нашлось место лишь изысканному мифу о высоком стиле русской музыки. Причем ненавязчивый юмор и легкая интонация этому не только не мешали, но, напротив, украшали и усиливали.