Оказывается, Михаил Швыдкой -- большой поклонник Питера Гринуэя. Впрочем, ничего удивительного. Если для европейского зрителя британский режиссер был и остается «одним из», пусть и немногих, в России, на выходе из застойной комы, имя Гринуэя стало своего рода паролем для всех, кто предпочитал авторское кино. Простодушный продюсер Гринуэя описывал в интервью западному киножурналу, как российский министр принял решение о выделении миллиона долларов из российского бюджета на поддержку британского мэтра: «Знаете, он так любит фильмы Питера, прекрасно знает «Книги Просперо» -- цитировал из него огромные куски текста!» Продюсеру, разумеется, невдомек, что текст «Книг Просперо» позаимствован у шекспировской «Бури». Но как бы то ни было, личные пристрастия министра привели к тому, что Россия, наряду с шестью другими странами, впервые стала соучастником европейской суперпостановки... >>

Иностранные артисты теперь уже не просто часто выступают в Москве, а даже и пересекаются на одной концертной площадке. Под совместное выступление родоначальников трип-хопа Massive Attack и вокалиста группы Depeche Mode Дейва Гэана в «Олимпийском» был собран небольшой фестиваль -- с участием вышеозначенных англичан и трех отечественных коллективов. На одну сцену с «голосом Depeche Mode» (как заявляли Дейва афиши, выполненные в неброском стиле «посетите колхозный рынок») не побоялись выйти московская клубная группа «Дети Пикассо» и белорусский коллектив «Руны». Последние не так давно приняли участие в записи белорусского трибьюта Depeche Mode, т.е. их благонадежность и «депешовость» очевидна... >>

В пресноватой программе московских музеев выставка «Коллаж в России» должна была стать лучом света -- ярким и веселым. Ведь коллаж не просто одна из многочисленных техник изобразительного искусства. Это художественный праздник непослушания, дерзкое преодоление традиционных рамок искусства, его ненормативный язык. Тема позволяла (даже обязывала) показать не просто лучшие и знаменитые, но и очень разные произведения: бодрое художественное хулиганство, рождавшее новые техники в начале ХХ века, идеологически ангажированное довоенное искусство, муки и радости «нонконформистов» вчерашних дней и звезд сегодняшних. Имена кураторов -- опытных, чутких и трудолюбивых Ксении Безменовой и Анны Чудецкой -- внушали надежду... >>

В левом углу сцены стоит старая фисгармония. Она настоящая, сделана в каком-то Brattleboro и даже настроена: Мечтатель (Томас Моцкус) не раз сядет за клавиши сыграть одну-другую музыкальную фразу. Как-то не верится, что ее купили специально по заказу режиссера Николая Дручека: вот хоть умри, мол, а нельзя ставить Достоевского без фисгармонии. Вернее думать, что она приобретена Мастерской П.Н. Фоменко по случаю и само желание использовать дивную вещь отчасти подсказало сюжет. «Белые ночи» -- это пленительно точный выбор. Здесь присутствие фисгармонии не только уместно (Петербург, cередина XIX века, музыкальность самой повести, не очень замеченная современниками, но восхищавшая чуткого Иннокентия Анненского), оно словно бы необходимо. Вещь приобретает значение символическое -- как книжный шкаф в «Вишневом саде»... >>