Государство продало в пятницу 36,8% акций базирующейся в Томске Восточной нефтяной компании за 225,4 млн долл. Победителем аукциона, проведенного Российским фондом федерального имущества (РФФИ), стала нефтяная компания ЮКОС, предложившая сверх начальной цены всего 400 тыс. долл. Другими претендентами были кипрская Danestone Ltd., предложившая 225,1 млн долл., и зарегистрированное в Калужской области ООО «РВК» -- 225,18 млн долл.

ЮКОС с 1997 года владеет 54% акций ВНК и теперь стал обладателем 90,8% акций. «Мы намерены приобрести все 100% акций ВНК, но способ получения контроля над оставшимися в собственности сторонних акционеров 9% определит специальный международный консультант, которого выберет ЮКОС», -- заявил газете «Время новостей» представитель компании Александр Шадрин. По его словам, компания удовлетворена итогами аукциона.

Правительство сумело продать акции ВНК только с третьей попытки. В 1998 году объявленный РФФИ конкурс не состоялся из-за отсутствия заявок, а аукцион, назначенный на 29 декабря 2001 года, оказался сорван из-за конфликта между РФФИ и ЮКОСом по поводу активов ВНК. Точку зрения правительства корреспонденту газеты «Время новостей» Олегу ЧЕРНИЦКОМУ изложил первый заместитель председателя РФФИ Дмитрий МАЗЕПИН.

-- Вы довольны итогами аукциона?

-- Все хорошо, что хорошо заканчивается. Я считаю, что это наш успех. Не каждый успех измеряется в деньгах. Государство смогло отстоять свою позицию и обеспечить равное участие в аукционе для всех. Если бы мы не вернули в ВНК активы, то ЮКОС имел бы преимущество. Отменив аукцион в декабре, мы всерьез были намерены идти в суды, подавать иски против ЮКОСа. У нас были международные консультанты, которые говорили, что суды мы выиграем. ЮКОС понял серьезность наших намерений, сам добровольно предложил вернуть активы без судов и просил только об одном: чтобы мы как можно скорее объявили новый аукцион. Мы его объявили, а они в течение 40 дней провели советы директоров ВНК, «Томскнефти» и ЮКОСа, добровольно передали активы из ЮКОСа в ВНК. 16 мая они представили нам необходимые документы, и наши юристы подтвердили нам, что активы возвращены, и возвращены законно.

-- А не было риска неудачи из-за того, что активы оказались бы не те?

-- Мы обещаниям ЮКОСа не верили. У нас работали юристы. Это сложная материя -- возврат активов и законность их возврата. Можно вернуть, но незаконно. Это тоже риск для потенциальных инвесторов.

-- Цена 225 млн -- это объективная цена за 34% акций ВНК?

-- Да, нам бы хотелось, чтобы цена была больше. Цена возрастает, когда есть конкуренция, есть борьба. Здесь борьбы практически не было.

-- Участники действовали вместе?

-- Мне сложно судить, потому что нет необходимых данных. Но цена не возросла, ажиотажа не было. Мы со своей стороны сделали все, что могли.

-- Не будет такого, что депутаты или Счетная палата начнут говорить о невыгодности сделки?

-- Коллегия Счетной палаты в мае подтвердила, что оценка компании правильная, что РФФИ и ЮКОС действовали законно. Цену мы не пересматривали, потому что не только по активам оценивали компанию, но и по финансовому результату, а он не сильно изменился с момента оценки. Оборот ВНК, ее прибыль, дивиденды не увеличились. Это была реальная начальная цена. Вспомните ОНАКО: мы поставили начальную цену в 425 млн долл., а продали больше чем за миллиард. У каждой нефтяной компании есть свои принципы оценки активов. ЮКОС, например, утверждал, что ОНАКО больше 400 млн долл. не стоит. Это мнение Ходорковского. Можно было бы сделать начальную цену 800 млн долл., а вдруг бы не было заявок. Наша обязанность -- создать равные права участия, и потом рынок покажет, сколько реально это стоит.

-- ЮКОС в феврале обещал судиться с РФФИ из-за якобы незаконной отмены аукциона, но информации об исках не появилось. Почему?

-- Мы были настроены очень решительно. Правда была на нашей стороне, активы были выведены, это признал бы любой суд. Мы понимаем, что иного метода сохранить эти активы во время массовых банкротств 1998 года, наверное, не было, но есть законные методы, а есть незаконные. Государство как один из крупнейших акционеров ВНК обратилось в ЮКОС за документами, разъясняющими ситуацию, -- они заявили, что мы не имеем права этого делать. Мы добились предоставления документов, увидели, что активов нет, попросили их вернуть -- они отвечают, что все было сделано законно. Хорошо, сказали мы, законность должен подтвердить суд. В этом случае мы бы сразу объявили новый аукцион, но ЮКОС не стал ждать суда. В этом смысле ЮКОС поступил достойно, принял правильное решение, и у него хватило мужества и твердости это решение воплотить в жизнь. Это говорит о том, что ЮКОС действительно на деле изменил кодекс своего корпоративного управления. Он действительно заботится о капитализации компании, у него есть главная цель, и он ради этой цели может жертвовать чем-то. Поэтому мы удовлетворены работой с ЮКОСом.

-- Насколько серьезным было намерение ТНК участвовать в аукционе?

-- Они всерьез рассматривали свое участие, а потом у них изменились планы.

-- А что ТНК могло интересовать в неконтрольном пакете акций ВНК?

-- Как я понимаю, ВНК будет интегрирована в ЮКОС. Ее акции будут обменены на акции ЮКОСа, которые пользуются большим спросом, их цена постоянно растет. ВНК -- это пятая часть добычи и запасов ЮКОСа, и можно подсчитать выгодность этого обмена.

-- Но ведь условия этого обмена ЮКОС не объявлял?

-- Есть объем добычи, объем запасов, они играют существенную роль при определении коэффициентов обмена.

-- Такие перспективы могли привлечь не только ТНК, но и других желающих, ведь 225 млн -- не много за пакет, дающий права на пятнадцатую часть компании, стоимость которой составляет 25 млрд долл. и растет?

-- Это рынок.

-- Может быть, у рынка не было уверенности в том, что ЮКОС предложит справедливые и честные условия обмена?

-- Может быть. Но мы не отвечаем за ЮКОС. Я сегодня с чистой совестью провел пресс-конференцию, потому что фонд сделал все, что мог.

-- Какие еще крупные сделки РФФИ планирует в этом году?

-- На этот год у нас задание -- 35 млрд руб. На четвертый квартал запланирована продажа 19,68% акций «Славнефти». Сейчас консультируемся о способах продажи, сроках, смотрим на потенциальных инвесторов. Суперпродажа этого года -- 6% акций ЛУКОЙЛа на международных рынках. К 27 июня, к своему собранию акционеров, ЛУКОЙЛ представит отчетность по международным стандартам. Эта отчетность будет предоставлена на Лондонскую биржу для получения листинга.

-- До сих пор оставались вопросы, что будет включено в листинг -- американские депозитарные расписки (АДР) или глобальные (ГДР).

-- Это будут ГДР. Они отличаются от АДР только в одном пункте: физические лица -- граждане США -- не смогут купить их напрямую, а только через инвестиционные фонды. Но все остальные покупатели -- фонды, инвестиционные институты, банки -- могут спокойно покупать и продавать ГДР.

-- Недавно вы заявили, что государство постепенно собирается продать все нефтяные компании. Это значит, что и «Роснефть» будет продана?

-- Я говорил не о «Роснефти». Есть медицинский факт: инвесторы боятся участия государства в компаниях. Они готовы покупать акции в тех компаниях, где все акционеры равны, где нет угрозы, что государство будет использовать административный ресурс в ущерб остальным акционерам. Когда инвесторы боятся, стоимость акций невысока. Инвесторам нужно знать долгосрочные планы правительства. Я считаю, правительство сейчас понимает, что в длительной перспективе оно должно участвовать в монополиях и в инфраструктурных предприятиях. Например, «Транснефть», «Транснефтепродукт», «Газпром», железные дороги. О нефтяных компаниях надо отдельно разговаривать. Государство -- не самый лучший собственник и управленец.

-- А как же бывший президент «Славнефти» Михаил Гуцериев? Он два года рапортовал о росте всех показателей компании.

-- Я не говорю, что он ничего не делал. Он нарастил добычу, но ведь и другие компании нарастили добычу. Какая цена была на нефть! У нефтяных компаний появилась большая прибыль, куда они должны были ее девать? Или дивиденды, или инвестиции в добычу. Он все правильно сделал, молодец, но он сделал не все.

-- А что он должен был сделать?

-- Капитализацию поднять. Какими акциями владеет «Славнефть» в дочерних предприятиях? Очень маленькие пакеты. По 39%, а у других структур более 50%. Почему он их не выкупал, как делает, например, «Роснефть»?

-- Он предлагал для увеличения доли «Славнефти» в дочерних предприятиях произвести обмен акций из госпакета «Славнефти» на акции этих предприятий.

-- А что, это была выгодная схема для государства? Государство было против. Сначала надо было увеличивать долю «Славнефти», а потом уже обменивать. Так, чтобы государство не теряло контроль над компанией. А схема, которую он предлагал, была выгодна миноритарным акционерам этих дочерних предприятий. Он делал много хорошего, но кому было от этого хорошо? Компании надо улучшать контроль над «дочками». Пакеты в 39% -- это очень слабый контроль. Почему Гуцериев не просил у совета директоров выделения денег на улучшение контроля? Кроме того, инвесторов пугает участие Белоруссии в этой компании. На последнем собрании стало ясно, что есть какие-то противоречия между государствами по поводу управления. Надо было ставить вопрос о выкупе у Белоруссии этого пакета.

-- Это реально?

-- Это вопрос денег, договоренностей. Надо работать в этом направлении. Под лежачий камень вода не течет.

-- В этом случае зачем планировать продажу акций «Славнефти» на четвертый квартал? Может, надо подождать достижения новых целей?

-- Государство не отдает весь контроль. Остается 55%, и государство может делать все, что считает нужным. С продажей 19,68% акций ничего не меняется.