Зачистки населенных пунктов в Чечне отныне будут называться целевыми адресными проверками -- с непременным участием глав местных администраций, старейшин и духовенства. Об этом заявил вчера замминистра внутренних дел России Владимир Васильев. Г-н Васильев подчеркнул, что считает отказ группировки МВД от зачисток чрезвычайно важным -- проверки по новым правилам будут тщательно документироваться, что позволит общественности и прокуратуре контролировать действия силовиков.

Впрочем, прокурорам хватает работы и по уже проведенным спецоперациям. На днях представители движения «Мемориал» передали прокурору Чечни Всеволоду Чернову факты, которые им удалось собрать в селении Цоцин-Юрт Курчалоевского района, где проводилась первая в этом году зачистка. С ее свидетелями удалось поговорить корреспонденту газеты «Время новостей» ИВАНУ СУХОВУ.

От последней спецоперации Цоцин-Юрт еще не оправился. Хотя никто в этом селе зачистку, проводившуюся с 30 декабря по 3 января, таковой не называет. За минувшие четыре месяца его «чистили» четыре или пять раз. Всего с начала войны в сентябре 1999 года местные жители насчитали 29 «спецопераций». По их словам, за это время погибли 70 человек и еще 26 бесследно исчезли -- список ведется в местной администрации. Разумеется, в нем не помечено, идет ли речь о боевиках. Сегодня в большом равнинном селении, где до войны жило около 15 тысяч человек, осталось примерно шесть тысяч обитателей.

«Вчера вот уехали два автобуса, -- говорит глава администрации Турко Дикаев. -- Кому есть куда, собирает последнее и едет. Кто в Хасавюрт, кто в Махачкалу. Я, например, сына отправил в Ингушетию, не хочу, чтобы он здесь был».

Турко избран на свою должность несколько дней назад: его предшественник, присланный из райцентра, исчез из села накануне последней зачистки. Говорят, он знал о ней заранее и сбежал в Астрахань. Никто при этом чужака особо не винит -- эта часть Чечни кажется опасной всем: и федералам, и боевикам, и местным жителям.

«Гнездо ваххабизма»

Здесь по-прежнему вовсю идет война: в канун старого Нового года два соседних района были закрыты для движения автотранспорта, по дорогам постоянно движется бронетехника, на юг регулярно пролетают вертолеты. По слухам, где-то под Ведено федералы проводят очередную спецоперацию. На последнем блокпосту в Мескер-Юрте нас предупреждают, что ехать дальше можно исключительно на свой страх и риск. На колючей проволоке у поста висит мертвая ворона: стрелять в ворон -- единственное солдатское развлечение.

Милиционер-чеченец, разглядывая мой паспорт, рассказывает, что недавно в соседнем перелеске нашли десять неопознанных трупов. Узнав о цели поездки, качает головой: «Не надо бы туда ехать. Самое гнездо ваххабизма».

Воюющих с федералами в Чечне местные по-прежнему делят на боевиков, которые «имеют человеческий облик», и совсем уж отъявленных негодяев-ваххабитов. Судя по всему, в Цоцин-Юрте регулярно появляются и те и другие. На въезде в селение есть специальное кладбище, где похоронены мужчины, погибшие в газавате -- священной войне с неверными, главным образом в 1994-1996 годах. Могилы их отмечали высокими металлическими шестами. И таких шестов на кладбище под Цоцин-Юртом не меньше полутора сотен. К слову, в закладке этого кладбища и первых захоронениях участвовал Ахмад Кадыров, тогда муфтий Чечни.

Здесь «варят бензин». «Сейчас -- уже совсем мало, гораздо меньше, чем раньше, рассказывает один из жителей. -- Год назад загорелась самая большая скважина, ее потушили и законсервировали». Во многих дворах видны развороченные взрывом цистерны-хранилища: минувшей осенью военные приходили сюда разбираться с «левой» нефтью, жгли мини-заводы-»самовары» и баки. Впрочем, импровизированные прилавки с семилитровыми банками самопального бензина и бутылями с соляркой и ныне стоят на главной улице. Говорят, что оставшееся производство контролируют именно ваххабиты. И их группа численностью до 100 человек, состоящих в отрядах братьев Ахмадовых и Хаттаба, вошла в село накануне Нового года.

Представители федерального командования, отчитывавшиеся по всем телеканалам вскоре после Нового года о крупной спецоперации, утверждали, что зачистка проводилась как раз для выявления этих боевиков. И вполне успешно: в некоторых сводках значилось, что уничтожено 37 бандитов. Сейчас, когда об акции военных в Цоцин-Юрте стало известно на Западе (одной из первых материал об этом напечатала Los Angelos Times, назвав зачистку беспрецедентно жестокой), командующий объединенной группировкой Владимир Молтенской говорит об обычной проверке паспортного режима, которую пытались сорвать несколько боевиков.

Война поселкового масштаба

Все новогодние дни в Цоцин-Юрте исправно работал телевизор. И те, кто мог его смотреть, в редких перерывах между праздничными концертами и «Иронией судьбы» наблюдали выпуски новостей, в которых рассказывалось о корректно проведенной спецоперации.

«Нет, большого боя не было, -- рассказывает сорокапятилетний Руслан Межиев, подрабатывающий могильщиком. -- Зато солдаты в этот раз взрывали дома -- всего пять или шесть».

Картину нескольких новогодних дней в селении Цоцин-Юрт можно восстановить по рассказам местных жителей, которые говорят о происшедшем спокойно, как посторонние, -- видимо, уже привыкли.

По их словам, первая колонна федералов вошла в селение утром 30 декабря и приступила к штатной проверке паспортного режима. Причем бойцы вели себя очень корректно, спокойно выполняя положенные формальности. Жители домов, куда заходили эти солдаты и офицеры, до сих пор облегченно вздыхают. На других улицах проверка сводилась к задержанию мужчин, которых сажали внутрь бронетранспортеров или на грузовики. «Паспорта они не смотрели, люди слышали, как по рации кто-то приказал забирать всех мужчин из крайних домов, -- рассказывает Якуб Исмаилов, потерявший в ходе этой проверки брата. -- Они и забрали. Идриса Закриева из соседнего с нашим дома. И брата моего -- Мусу. Отец пробился к бэтээру, стал просить его вернуть. Солдаты говорят, мол, не беспокойся, если твой сын ни в чем не виноват, проверим его и вернем».

В этот момент и началась «война». Как утверждал на днях командующий объединенной группировкой Владимир Молтенской, на улице появились четыре машины -- три «Нивы» и маленькая легковушка. В них было около двух десятков боевиков, которые попытались прорваться мимо федералов, проводивших проверку в центре села. По версии местных жителей, машина была одна, но она действительно уходила от колонны БТР. Солдатам удалось подбить подозрительный автомобиль, но несколько выскочивших из него вооруженных людей укрылись в первом попавшемся доме. Так или иначе, большой дом, принадлежавший Лечи Идрисову, был немедленно окружен федералами и стал центром боя.

После начала перестрелки продолжать проверку паспортов было уже невозможно: федералы вызвали подкрепление. Большая колонна бронетехники, при которой находился сам командующий группировкой Владимир Молтенской, подошла к Цоцин-Юрту и взяла его в плотное кольцо. «Мы находились возле Старых Атагов, когда получили информацию, где скапливаются банды, -- рассказывает командующий. -- Я дал команду блокировать населенный пункт: надо было разобраться, где остальные нападавшие. Я сам в это время на вертолете летал по кругу и наблюдал: никто из наших бесцельно в разные стороны не стрелял. Когда пошли к этим домам, по нам опять открыли стрельбу, было уничтожено еще семь боевиков».

Всего, по версии генерала Молтенского, в ходе боев в Цоцин-Юрте уничтожен 21 боевик. Потери со стороны федералов -- 2 убитых и 11 раненых. Погибшие местные жители в сводках не числятся -- вероятно, военные отнесли всех убитых мужчин к спискам боевиков.

В сводках не числятся

Задержанных в самом начале паспортной проверки Мусу Исмаилова и Идриса Закриева живыми больше никто не видел. Колонна, в которой был бронетранспортер, куда их затолкали солдаты, после начала перестрелки получила приказ двигаться к месту боя. Люди, живущие по соседству с домом, из которого отстреливались окруженные боевики, говорят, что видели, как Исмаилова и Закриева вытащили из бэтээра и выставили в качестве живого щита. Правда ли это, уже, естественно, не узнать. Так или иначе обоих нашли убитыми на окраине села, когда пошли опознавать выданные федералами тела убитых боевиков. Кстати, еще четверых мужчин никто не признал, хотя не исключено, что семьи могли специально отказаться, боясь навлечь на себя гнев военных за родственную связь с бандитами.

Жертв могло быть и больше. «Мы все были на кухне, когда они вдруг открыли шквальный огонь по окнам. Не знаю, почему им пришло в голову обстреливать и мой дом», -- говорит Магомед Медаев, живущий неподалеку от места боя. Дом пострадал не сильно -- в том смысле, что крыша над головой осталась, но строение нуждается в ремонте.

В том, что Магомед -- мирный человек, сомнений не возникло даже у федералов: он спокойно вернулся с фильтрационного пункта спустя сутки после задержания, хотя и ходит до сих пор, хромая и потирая ушибленную голову. Весь его огород сейчас изрыт широкими колеями колес бронетранспортеров. Магомед думает, что внимание солдат привлекло странное строение, выходящее со двора на улицу: на первый взгляд оно похоже на бетонный бункер, наполовину утопленный в земле. «Вообще-то, это мастерская, ее построили еще в 70-е, - говорит он. -- Скульпторы мы. Надгробные камни делаем».

На сыром полу рядом с мастерской лежит свежий обелиск: «Алхазур Саидселимов, 12.12.1978 -- 1.1.2002». Рядом с ним стоит заказчик -- брат убитого Абузар Саидселимов, оставшийся единственным здоровым мужчиной в своей семье. «Отец слег, когда в мае забрали моего младшего брата, ему шестнадцать лет, -- рассказывает он. -- До сих пор о его судьбе ничего неизвестно, хотя мы обращались и в комендатуру района, и к прокурору, и к Каламанову». Второго брата, 23-летнего Алхазура Абузар накануне зачистки забрал от родителей в свой дом на окраину, чтобы тот не попадался на глаза федералам. Говорит, что на всякий случай, поскольку возраст, с точки зрения военных, самый подозрительный. Однако Алхазур все же решил встречать Новый год с родителями -- и вечером ушел от брата. За два часа до начала комендантского часа его задержал в центре села военный патруль. Новый год молодой человек встретил на фильтрационном пункте, а утром, по свидетельству очевидцев, его забрали на допрос. Нашелся он только 7 января -- точнее, на окраине Цоцин-Юрта были обнаружены останки трех тел, взорванных гранатами. «Мы поняли, что это Алхазур, по кускам одежды, -- говорит его брат. -- Кто был там еще, никто не знает -- никого не опознали. Все собрали в четыре ведра и похоронили».

В неизвестном направлении

Правозащитники, собирающие свидетельства после каждой из подобных зачисток, обычно пересказывают их довольно эмоционально. Сами жители, особенно мужчины, говорят, как правило, спокойно, как бы даже и не жалуясь. Смерть близкого, может, и способна еще кого-то задеть, но так называемые продуктовые зачистки, в ходе которых солдаты интересуются не паспортами, а продуктами, курами, водкой и деньгами, кажутся обыденным делом. Люди не возмущаются и тогда, когда потом с них требуют заявления об отсутствии претензий к военным.

Здесь считают, что хуже любого грабежа, а может быть, даже хуже смерти родных -- неизвестность. Из дома Байсултановых в Новый год забрали троих братьев. 34-летний Ханпаш Байсултанов инвалид с детства, и он не может внятно говорить. «Его приняли за араба, сказали, что раз не говорит нормально, значит, наемник, -- рассказывает его сестра. -- Никто не может нам сказать, где он сейчас, -- ни на Ханкале, ни в комендатуре».

После последней зачистки из Цоцин-Юрта увезли в неизвестном направлении шесть человек. Что их нет, стало ясно, когда последние мужчины покинули фильтрационный пункт. Сам «фильтр» -- рядом с постом на въезде в село со стороны райцентра Курчалой. Это ремонтная мастерская, то ли разобранная, то ли недостроенная -- металлический ангар без стен и крыши. Через него за четыре дня зачистки прошло около сотни мужчин. Почти все утверждают, что их били, а особо непонравившихся пытали. Даже если рассказы о пытках и членовредительстве -- преувеличения, стоит признать: несколько суток, проведенных в январе под открытым небом, -- само по себе довольно жестокое испытание.

«Если смысл проверок паспортного режима в том, чтобы установить личность человека, зачем мужчин забирают каждый месяц? -- спрашивает одна из женщин. -- Брат три раза успешно прошел фильтрацию, а теперь его не вернули. Если он боевик, почему нельзя было забрать сразу?»

Несмотря на свою внешнюю невозмутимость, местные жители очень напуганы. Конечно, в этом смысле военными достигнута некая цель. Чеченцы боятся покидать Цоцин-Юрт, боятся каждого поста на дороге. Паспорт с местной регистрацией -- единственная и очень слабая гарантия безопасности. Но только в пределах родного селения, и пока в нем не проводятся спецоперации.

«Лучше уж самому исчезнуть, чем потерять паспорт», -- говорит один из моих молодых собеседников. Он явно не похож на тех, кто с наступлением темноты достает припрятанный автомат. И вряд ли решится лишний раз поехать в соседнее село. Будет сидеть дома и ждать следующей зачистки. Он слышал: уходя, федералы предупредили, чтобы тут особенно не расслаблялись. И обещали вернуться 20 января. Накажут, но не назовут

Прокурор Чечни Всеволод Чернов пообещал на днях представителям движения «Мемориал» в ближайшее время обнародовать имена военнослужащих, виновных в том, что спецоперации в станице Ассиновской, Серноводске и Курчалое летом 2001 года едва не вылились в настоящую карательную акцию. Напомним, что во время зачисток, проводившихся ровно за полгода до операции в Цоцин-Юрте, пострадали десятки мирных жителей. Только на адрес бюро представителя президента по правам человека в Чечне Владимира Каламанова в селении Знаменское поступило175 жалоб и обращений по фактам различных злоупотреблений со стороны федералов. Часть жалоб, впрочем, затем была отозвана, но в ходе расследования работники республиканской прокуратуры в общей сложности по трем инцидентам все равно насчитали всего около шестидесяти потерпевших. По итогам работы следственной группы в Курчалое несколько военнослужащих даже были арестованы. Впрочем, ни фамилии, ни звания обвиняемых в преступлениях против мирного населения не названы до сих пор. Пока отвечать за чрезмерную жестокость пришлось только одному из заместителей командующего объединенной группировкой войск Владимира Молтенского, отвечающему за силы минобороны. Генералу, фамилия которого, впрочем, тоже не разглашается, был объявлен выговор и предупреждение о неполном служебном соответствии. Еще два офицера, отвечавшие во время скандальной спецоперации за действия внутренних войск и подразделений МВД, были отстранены от исполнения своих обязанностей до окончания следствия. Прокурор Чечни не стал уточнять, идет ли речь именно об этих военных, или будут обнародованы новые данные. Впрочем, по мнению правозащитников, часть дел, возбужденных республиканской прокуратурой, может быть приостановлена производством во время передачи в прокуратуру военную. Такая тактика практикуется в федеральной группировке с самого начала второй чеченской кампании.


1781 уголовное дело приняли к производству органы военной прокуратуры с начала контртеррористической операции в Чечне. Таковы данные информационного управления президента РФ. Из них 1452 дела касаются преступлений, совершенных военнослужащими, 329 -- гибели и ранений военнослужащих в результате террористических актов и нападения боевиков.

По 724 уголовным делам о преступлениях военнослужащих предварительное следствие уже завершено, и из них 375 дел в отношении 405 военнослужащих направлены для рассмотрения в военный суд. В настоящее время в производстве органов военной прокуратуры находятся 139 уголовных дел, из которых 106 -- о преступлениях, совершенных военнослужащими. Военные суды признали виновными в совершении преступлений в отношении жителей Чечни 15 военнослужащих, в том числе двух офицеров, которые приговорены к различным видам наказания.