Буклет к свежепоставленному спектаклю «Кащей Бессмертный» выглядит неожиданно. Здесь вы найдете лихую, веселую историю про Римского-Корсакова и про то, как, одолжив 100 рублей до Пасхи, композитор отправился в кругосветку. А потом, встретив Шаляпина на необитаемом острове, предложил написать для него оперу «Кащей». Все в духе «Пушкин очень любил детей», но как-то так по-домашнему... >>

Настроение перед просмотром очередного «Молчания ягнят» (на этот раз нам показали приквел, то есть историю, которая начинается с ареста Ганнибала Лектера и кончается аккурат перед прибытием Джоди Фостер) было прескверное. «Красный дракон» Брета Ратнера разочаровывал уже заранее. Конечно, «Молчание ягнят» было эпохальным фильмом, который установил в начале 90-х канон нового кино про маньяков. Но уже «Ганнибал», несмотря на именитого и талантливого режиссера Ридли Скотта, был таким отстоем, что страшно рассказать. Самый страшный триллер всех времен и народов обернулся пошлым анекдотом -- Лектер в исполнении всегдашнего Хопкинса бегал по Флоренции и ел мозги из свежевскрытого черепа. Слава богу, в «Красном драконе» Ганнибала опять вернули в тюрьму -- на большую часть фильма. Как выяснилось, в этом и состоит секрет успеха... >>

Странные дела творятся на белом свете. В здоровенном шестом томе нашей «Истории всемирной литературы» (М., 1989) имя Вильгельма Гауфа не упоминается вовсе. Нет не только персональной статьи, но даже упоминаний в общих списках. Конечно, затеряться в многоцветной и многоголосой толпе немецких романтиков просто -- понятно, что Гауф не Новалис, не Гельдерлин, не Брентано и не Гофман. Но ведь нашлось место в академическом издании для Тика и Арнима, Уланда и Эйхендорфа, Шамиссо и Ла Мотт Фуке. Чем, спрашивается, два последних сочинителя, создатели соответственно «Истории Питера Шлемиля» и «Ундины», лучше Гауфа? Тем, что Шамиссо правильно мыслил о декабристах, а «Ундину» Жуковский претворил в волшебные русские стихи? Но ведь и Гауф в «пламенных реакционерах и клерикалах» не числился, а прихоти гениальных поэтов (это я о Жуковском) закона нет. Можно, конечно, сетовать, что Жуковский не совершил еще одного чуда -- не прикоснулся к «Сказанию о гульдене с оленем» или «Холодному сердцу» (вполне мог бы), но ведь без сказок Гауфа (в «обычных» переводах, а того чаще -- пересказах) невозможно представить себе детство многих поколений российских читателей... >>