Наивными рискуют выглядеть те московские либералы, которые высокомерно относятся к северокорейской дипломатии. С помощью простой и неизменной тактики Пхеньян умудряется добиваться своих целей и одновременно создавать у других впечатление, что и они не остаются ни с чем.

Для этого Пхеньян обостряет ситуацию на полуострове, вынуждая всех, прежде всего Вашингтон и Сеул, искать пути общения с КНДР. Затем он вступает в диалог, уже за сам факт начала переговоров получая экономическую помощь и выигрывая политическое время для режима. Но вместо реальных уступок (переговоры и инспекции по ядерным и ракетным технологиям, сокращение обычных вооружений, рыночные реформы, внутрикорейское сотрудничество, воссоединение семей) предлагаются лишь «виртуальные» обещания. И в тот момент, когда внешняя помощь начинает напрямую обусловливаться ответными действиями, КНДР находит предлог для выхода из диалога.

Сначала Ким Чен Ир показал Пекину, обеспокоенному наплывом северокорейских беженцев и ужесточившему подход к КНДР, что у него может быть другой «главный друг» -- Россия. Затем он использовал стремление Москвы быть весомым игроком в корейских делах, чтобы продемонстрировать миру «близкие отношения» с Путиным. Далее Пхеньян «надавил» дружбой с Россией на Токио. А японцам дал понять, что российское посредничество неуместно при решении спорных проблем между КНДР и Токио и что тут нужен прямой диалог. Следующий шаг - попытка использовать сегодняшний беспрецедентный визит премьера Японии Коидзуми в Северную Корею для давления на США: чтобы побудить американцев смягчить подход и вступить в диалог на северокорейских «мягких» условиях. Пхеньяну удалось создать атмосферу конкуренции между большими странами за то, кто из них больше преуспеет в «вовлечении» КНДР.

Что же привез в Пхеньян Коидзуми? Извинения за колониальное прошлое и просьбы от США: допустить в КНДР инспекции МАГАТЭ и начать американо-корейские переговоры по ядерной, ракетной тематике, обычным вооружениям. Обещания экономической помощи будут обусловлены готовностью Пхеньяна обсуждать проблемы испытаний ракет большой дальности и вопрос возвращения японцев, похищенных северокорейцами в 70-е годы (КНДР не признает этого).

Пхеньян будет требовать финансовой компенсации и, возможно, пошлет через Коидзуми сигнал в Вашингтон о готовности продлить мораторий на ракетные испытания и допустить в страну инспекторов МАГАТЭ (последний раз они были там в 1994 г.) в обмен на возвращение США к прямому диалогу с КНДР. Вероятнее всего Коидзуми и Ким Чен Ир договорятся возобновить переговоры по установлению дипотношений, начатые в январе 1991 г., но прерванные в октябре 2000-го, и создадут межмидовскую комиссию, которая и будет заниматься аспектами двусторонних отношений. Такой промежуточный вариант позволит Коидзуми доложить в Токио об «успехе первого шага» в диалоге с Пхеньяном. Вопрос о «втором» или о «завершающем» шаге будет оставлен «на потом» без ущерба для текущих интересов японского лидера.

Пхеньян, безусловно, окажется в выигрыше. И дело не только в возможных экономических вливаниях со стороны Японии и расширении сферы международного общения северокорейского режима как гарантии от повторения «иракского варианта». Главное, что Ким Чен Иру в очередной раз удалось сыграть на несогласованности действий больших стран, причастных к корейской проблематике.

Внутри пятерки главных контрагентов Пхеньяна (США, Россия, Китай, Япония и Южная Корея) нет механизма многосторонней координации политики по отношению к КНДР. Такой механизм следовало бы создать, чтобы использовать вынужденную готовность северокорейского руководства к контактам с внешним миром в интересах безопасности региона. Путем координации усилий пятерке стран необходимо побудить КНДР вступить в диалог с США по ядерной и ракетной проблематике, начать диалог с Южной Кореей по мерам доверия и предотвращения военных столкновений на Корейском полуострове, приступить к сокращению армии и к рыночным реформам, начать политику открытости.

В обмен северокорейский режим должен получить гарантии личной безопасности его лидеров. Еще пятерка при участии Евросоюза и МВФ должна создать фонд предотвращения гуманитарной катастрофы и помощи северокорейским реформам.

России судьба КНДР не безразлична -- поток беженцев, представляющий сегодня проблему для Китая, может захлестнуть пусть и небольшую, 17-километровую, но все же российско-северокорейскую границу. А в случае налаживания многосторонней координации могут быть использованы и каналы российско-северокорейского общения, созданные за последние годы. Тогда у российского МИДа, вероятно, найдется ответ на вопрос, пока неразрешимый: что России делать дальше с имеющимся весьма неплохим уровнем отношений с северокорейским лидером?