Ну вот, «русский десант на Лидо», о котором столько писала российская пресса, начался. Позавчера состоялась мировая премьера «Дома дураков» Андрея Кончаловского, вчера в программе «Новые территории» показали «Небо. Девушка. Самолет» Веры Сторожевой с Ренатой Литвиновой в качестве продюсера и исполнительницы главной роли, а сегодня ожидаются «Змей» Алексея Мурадова в «Неделе критики» и «Медвежий поцелуй» Сергея Бодрова-старшего в основном конкурсе. О «Змее» наша газета уже писала, о картинах Сторожевой и Бодрова читайте в ближайших номерах. Будем надеяться на лучшее, но пока что начало не впечатляет.

Есть фильмы, которые обречены на то, чтобы стать плохими, с момента зачатия. Стоит идее появиться в голове режиссера, и ничего поделать уже нельзя: фальшивый месседж, банальность предлагаемых обстоятельств и не вызывающий сочувствия герой сделают свое черное дело. «Дом дураков» к этой категории не относится. Более того, при просмотре кажется, что у этой картины достаточно долго сохранялись шансы стать хорошей.

Судите сами: в 1996 году лечебница для душевнобольных на территории Ингушетии оказывается в полосе военных действий между чеченцами и федералами. Предоставленные самим себе пациенты, без медикаментов и врачей, пытаются хоть как-то организовать свой нехитрый быт и выжить посреди бомбардировок, зачисток и падающих с неба подбитых вертолетов. Главная героиня по имени Жанна (красавица Юлия Высоцкая, безуспешно пытающаяся отключить свое обаяние с помощью нарочитой шепелявости и походки «носками внутрь») играет на аккордеоне, беззаветно любит Брайана Адамса, который то и дело является ей в красочных видениях, вопрошая Have You Really Loved a Woman, и «изменяет» ему с чеченским боевиком, в шутку предложившим ей выйти за него замуж. Если бы фильм на похожий сюжет снял Феллини в 60-х или хотя бы Стивен Спилберг в 90-х, могло бы получиться очень здорово. У Кончаловского этот номер не проходит, хотя кое-что и получается: довольно точное изображение психических расстройств, Евгений Миронов в роли русского офицера на грани нервного срыва и сцены с Брайаном Адамсом, утешающим в потоках божественного света всех сирых и убогих обитателей сумасшедшего дома.

Трудно, страшно трудно снимать фильмы о современной реальности. Она превращается в штамп, еще не успев состояться. Событие еще не произошло, а в теленовостях уже наговорили о нем сотни дежурных фраз, «аналитики» уже подвели под него теоретическую базу и сделали далеко идущие выводы. И это, к сожалению, имеет отношение не только к войне в Чечне... У режиссера есть два пути: убежать от штампов в другие эпохи, экранизировать классику, ставить формальные эксперименты -- или все-таки обратиться к современности и постараться довести штампы до абсурда, чтобы они треснули, а в образовавшейся щелке мелькнула человеческая и метафизическая правда (последнему рецепту из отечественных режиссеров успешно следует одна только Кира Муратова). Запрещается одно: снимать так, как будто никаких штампов нет и живем мы в мире, где о ненормальных событиях можно говорить нормальным языком. Именно эту ошибку и совершает Кончаловский. В результате литовская снайперша, воюющая на стороне сепаратистов, наши солдаты, покупающие шмаль за два ящика патронов, и тому подобные общие места современного информационного пространства смотрятся с досадливым недоумением. И здесь не действует аргумент: «Ведь так и вправду бывает». Мы слишком хорошо знаем, что так бывает, а ты объясни, зачем это «бывает» в твоем фильме.

И, пожалуй, самая главная проблема «Дома дураков» -- старомодная режиссура. Чтобы вспомнить о том, каким должно быть режиссерское искусство, достаточно было в тот же день посмотреть в Венеции «Окраину» Бориса Барнета, представленную в ретроспективе советских фильмов, премированных на Венецианском фестивале в 30-е годы. Гэги и мизансцены Барнета до сих пор живут -- они легки, ненавязчивы и остроумны. Котенок, убегающий от жандармов в сцене разгона стачки, и припрятанная за пазухой бутылка водки, разбитая в потасовке с пленным немцем, до сих пор вызывают спонтанную эмоциональную реакцию, чего не скажешь об абсолютном большинстве «придумок» Кончаловского. Он навязчив, тяжеловесен и деланно бодр -- совсем как в пресловутой рекламе витаминов. В его картине нет ни минуты тишины, ни секунды для спокойного осознания того печального абсурда, который задается нетривиальным сюжетом.

Впрочем, на фоне крайне низкого уровня венецианского конкурса «Дом дураков» смотрится не так уж плохо и, скорее всего, будет благосклонно принят западной публикой, не столь чувствительной к российской фальши. Никто не ожидал в этом году от конкурсной программы чудес: кадровая чехарда и, как следствие, неизбежный цейтнот в подготовительном периоде -- что ни говори, убедительные смягчающие обстоятельства. И все же такие постыдные картины, как глупейшая немецкая антинеонацистская агитка «Фюрер Экс» или «Максимальная скорость», слабенькая итальянская версия американского жанрового кино о мужской дружбе и быстрых машинах, не появились бы даже в конкурсе Московского кинофестиваля. Пока что единственным реальным претендентом на награды является фильм Тода Хэйнза «Далеко от рая» -- любовная стилизация американских драм об идеальных домохозяйках 50-х годов и их уютном текниколоровском мирке, которому угрожают импульсы подавленной сексуальности. Во всяком случае, и Джулианна Мур в роли образцовой матери, влюбившейся в чернокожего садовника, и Дэнис Куэйд в роли отца семейства, безуспешно борющегося со своей гомосексуальностью, достойны призов за лучшие актерские работы.