Новыми лауреатами премии Аполлона Григорьева стали Андрей Дмитриев (повесть «Дорога обратно» -- «Знамя» №1), Леонид Зорин («маленький роман» «Трезвенник» -- «Знамя» №2) и Ольга Славникова («Бессмертный. Повесть о настоящем человеке» -- «Октябрь» №6). Премией, учрежденной Академией русской современной словесности (АРСС) и Росбанком, могут поощряться писатели, работающие в любых жанрах. Это награда экспертов (АРСС -- сообщество литературных критиков), призванная подводить итоги минувшего года. Ныне премии исполнилось пять лет, и членам АРСС, разумеется, хотелось ознаменовать свою первую круглую дату ярким, достойным и запоминающимся решением. С этой трудной задачей блистательно справилось выбранное жеребьевкой жюри: Игорь Виноградов (председатель), Станислав Рассадин, Евгений Сидоров (послу России при ЮНЕСКО пришлось совещаться с коллегами по телефону, но есть надежда, что Сидоров сумеет вырваться из Парижа на «масленичный» финал), Карен Степанян, Евгений Шкловский.

Конечно, выбор жюри не мог в равной мере устроить всех членов АРСС: не зря же на премию кроме трех избранников номинировалось еще девятнадцать авторов (каждый академик имеет право выдвинуть только одну кандидатуру). Вне лауреатской обоймы остались сильные и красивые сочинения (например, роман Михаила Кононова «Голая пионерка», увы, «пролетевший» мимо всех возможных наград, или роман Олега Павлова «Карагандинские девятины», на который должны бы обратить внимание судьи будущего Букера), да и в общем списке, на мой взгляд, не хватало нескольких значимых работ (например, книги Александра Гольдштейна «Аспекты духовного брака» -- М., «НЛО», или повести Александра Титова «Жизнь, которой не было» -- «Новый мир», №8). И все-таки судейское решение кажется оптимальным. Выбор продемонстрировал эстетическую широту судей (лауреаты совсем не схожи меж собой), их «беспартийность» (сколько было взбрехов о «шестидесятничестве» жюри, в итоге отдавшего две лауреатские позиции писателям среднего поколения; заметим, что самая «молодая» из пяти отработавших судейских коллегий, подводя итоги 1998 года, почтила старейшин -- ныне ушедших от нас Виктора Астафьева и Юрия Давыдова) и подлинный вкус (наверно, можно по-разному относиться к Славниковой, Зорину и Дмитриеву, но нельзя оспорить человеческую значимость и безукоризненное мастерство их прозы).

Повесть Дмитриева -- история о том, как нянька мальчика, ставшего ныне писателем, вышла из дому в магазин, но вместо того оказалась вместе с развеселой компанией далеко от Пскова -- в Пушкинских горах, где официально и пьяно отмечался очередной день рождения первого поэта. «Соборное» ликование-возлияние (все любят Пушкина, а заодно и друг друга) сменяется безденежным похмельным одиночеством: собутыльники исчезли, и героине выпадает пешая многокилометровая дорога обратно. Повесть инкрустирована незаметными пушкинскими цитатами, неграмотная, но купившая на последние гроши сборничек стихов Мария видится больным двойником легендарной Арины Родионовны, ее загул и похмелье, тоска и смирение, склонность к фантазированию и приземленность, безудержность, жуликоватость и неуклюжая приязнь к «барским дитяткам» разом убийственно реальны и мифичны. Сама о том не ведая, беспутная страстотерпица тайно воспитывает рассказчика. Читать он научился по той самой копеечной книжице, где были наши самые главные стихи, а отчаянное -- сказочное и достоверное -- путешествие Марии вошло в состав души, которой суждено постигать, что такое «жестокий век», «смутное похмелье», «версты полосаты», «страсти роковые», «тайная свобода», «чувства добрые», Россия, которую ни на что не променяешь.

В «маленьком романе» Зорина речь идет о том, как дорого дается спасительная трезвость. На пороге пятидесятилетия умный, ироничный и осторожный герой осознает, что, кроме этой самой трезвости, которая так помогала в оны годы сохранить не только комфорт, но и человеческое достоинство, у него ничего не осталось. И нет сил и желания усмехаться пьяному энтузиазму друзей, скептически наблюдать, как во имя идей они готовы рвать друг друга в клочья. Лекарство, того гляди, станет ядом, умудренность -- глупостью, достоинство -- позой. Сакраментальное «все мы не красавцы» заставляет ощутить собственную «некрасивость». При этом «неприятный» персонаж исполнен человеческого обаяния, а его «трезвая растерянность» рождает мощную волну сочувствия. Точнее, строже и в то же время сострадательнее о внутреннем надломе русского интеллигента второй половины ХХ века, о его безнадежном поединке с собой, вине, беде, потерях и сохранении «стати», по-моему, никто не писал.

«Бессмертный» Славниковой, на первый взгляд, фантасмагория с привкусом яростного памфлета. Вышибленными из привычного советского бытия бедными провинциалами стремится завладеть мир лихорадочных снов и агрессивных миражей. С визионерской четкостью воссоздается тот морок, что наколдовывается не одними только корыстными махинаторами, но обычными людьми, пытающимися обустроить по новым правилам свое «нормальное» существование, тем или иным способом обыграть хитрое время. Но больные, несчастные, подчас страшноватые жители уральского городка парадоксальным образом остаются людьми, а, казалось бы, всевластные призраки старого или нового скукоживаются при вспышках настоящей боли, настоящей смерти, настоящей жизни. «Бессмертный» -- страшная книга, но это вовсе не апология страха. Скрытая музыка надежды здесь не менее важна, чем в тоже по-своему очень грустных повестях Дмитриева и Зорина. И музыка эта нам слышна, ибо три несхожих писателя знают, что трагедия отдельного неповторимого человека сопряжена с трагической историей нашей страны, а история эта немыслима без многомерного и свободного слова. Они художники. Этим-то и определен благородный выбор жюри, заставивший меня (в кои-то веки) ощутить гордость и за свой профессиональный цех.

О том, кто получит большую премию (25 000 долларов), а кто -- малые, узнаем на Масленицу. И в любом случае сегодняшней радости итоговый выбор жюри не отменит. Это и называется благородством. Кстати, Росбанк, спонсор премии, намерен на сей раз наградить критика, «угадавшего» (номинировавшего) главного лауреата. Обещан и еще один сюрприз, но какой -- пока не знают и члены АРСС.