«Когда я вспоминаю, что прежде знал о бывшем Советском Союзе, и сравниваю с тем, что знаю о нем теперь, то прихожу к выводу: на самом деле господствовавшая там система была не такой ужасной, как я думал. Она была еще хуже. Но там в массе своей жили хорошие люди». Так пишет в книге мемуаров «Молодой солдат» Мауно Койвисто, один из самых знаменитых финских политиков ХХ века, президент страны с 1982 по 1994 год. Едва ли кто-то из европейских лидеров последних десятилетий столь же искренне интересовался нашей страной, как он. 78-летний экс-президент бегло говорит по-русски, внимательно следит за происходящим в России, а на днях побывал в Москве, где представил новую книгу под громким названием «Русская идея» -- результат его многолетних размышлений о российской истории.

Личные взаимоотношения Койвисто и «восточного соседа» начинались не слишком благоприятно -- Мауно было 16 лет, когда СССР атаковал Финляндию. В результате «зимней войны» 1939--1940 годов Хельсинки потерял восточную часть Карелии и Карельский перешеек. А еще через год Койвисто ушел на фронт -- после нападения Гитлера на Советский Союз Финляндия решила вернуть утраченные территории. Началась так называемая «война-продолжение», во время которой финские войска вновь заняли Карелию. «Война не ожесточила меня. Я не стал равнодушен к человеческой жизни и страданиям, -- пишет Мауно Койвисто. -- Но не могу сказать, что война сделала меня лучше».

«Когда я стал президентом, мне пришлось снова взять в руки оружие: охота с высокопоставленными гостями -- часть обязанностей главы государства, -- вспоминает Мауно Койвисто. -- Я отправился поупражняться на стрельбище. Инструктор, бравый фельдфебель, был снисходителен и быстренько подписал «наряд», особо не глядя на мою меткость. Но мне стало не по себе, когда я взглянул на мишень: пули легли низко. И через 40 лет во мне сидели навыки, привитые на войне: целиться в середину человеческой фигуры -- для надежности».

«По-настоящему стрелять на охоте мне в итоге пришлось только раз -- с Борисом Ельциным в Завидове. Да и то он был несколько разочарован тем, что стрелял я мало», -- говорит Мауно Койвисто.

С кем вы воевали -- с СССР, со Сталиным, с русскими, спрашиваю экс-президента. «Мы защищали свою страну. Конечно, воевали с русскими, но они были врагами только когда наступали. Я уже потом понял, что советские граждане просто не знали правды о той войне, им говорили совсем другое. Что касается Сталина, то его тогда в Финляндии, как ни странно, критиковать было не принято. Образ врага -- это Молотов, ведь именно он выступал с воинственными заявлениями». Вспоминая советских руководителей, с которыми ему доводилось общаться в бытность президентом, Койвисто выделяет Юрия Андропова -- человека, «с которым можно было договариваться». По иронии судьбы, он тоже воевал в Карелии -- в партизанах против «финских оккупантов».

«Война-продолжение», в которой Финляндия сражалась на стороне нацистской Германии, завершилась поражением финнов. С него начался почти полувековой период «особых отношений» Финляндии и СССР -- время изощренного лавирования финского руководства, которое, пойдя на добровольное ограничение суверенитета, сумело избежать превращения в «страну народной демократии». Этот курс назван именами Паасикиви--Кекконена -- двух президентов, проводивших его в жизнь. На Западе политику финских руководителей считали несамостоятельной -- ни одно важное решение не принималось без оглядки на Кремль. В Финляндии же, хотя многие теперь критикуют Урхо Калева Кекконена, мало кто сомневается: у Хельсинки не было иной возможности сохранить демократию и суверенитет. Политическое послушание сторицей вознаграждалось экономическими выгодами. Система клиринга -- регулируемой торговли, когда финские товары имели гарантированный рынок сбыта в СССР, а Финляндия в обмен получала энергоносители, -- много лет обеспечивала процветание финской экономике.

Демонтировать эту систему пришлось именно Мауно Койвисто. Кстати, когда финны выбирали преемника Кекконена, возглавлявшего государство 26 лет, Москва Койвисто не поддерживала. Правда, убедившись, что аграрий Ахти Карьялайнен, на которого ставил Кремль, не пройдет, Советский Союз занял нейтральную позицию. Новый президент вернул политическую систему страны к ее конституционной форме -- парламентской республике. «Президент у нас не обладает всей полнотой власти, но Кекконен все решал сам, -- вспоминает Койвисто. -- Когда, например, я был премьер-министром в 1969 году, он вел с советскими переговоры, о которых обязан был информировать правительство. Но не делал этого, я узнал о них много лет спустя».

Именно при Койвисто Финляндия прошла путь от советского сателлита к полноправному члену Евросоюза. Еще в 1987 году в Хельсинки кипели споры о том, может ли Финляндия вступить в Совет Европы -- на тот момент она была единственной из демократических стран континента, не состоявшей в этой правозащитной организации. Мощное «московское лобби», бизнесмены, торговавшие с СССР, пугали тем, что Москва может обидеться. Однако уже через пару лет вся система отношений пошла прахом вместе с СССР. Тогда, в первой половине 90-х, Финляндия пережила тяжелейший кризис -- утрата традиционного рынка, падение производства, массовая безработица. Привыкшим к тепличным условиям клиринга бизнесменам пришлось срочно переориентироваться на новые рынки и новую продукцию. Но финская экономика выкарабкалась -- в 1994-м, году, когда Койвисто завершил срок президентства, граждане проголосовали на референдуме за вступление в ЕС. Эпоха «особых отношений» с Москвой закончилась, началась эпоха нормальных отношений.

Отдельную главу книги «Русская идея» Койвисто посвящает Сергею Витте -- министру финансов и премьер-министру царской России, которого считает одним из величайших деятелей мировой политики. Автор цитирует воспоминания Витте: «Финляндцы до тех пор, покуда мы были корректны, были вполне корректны. Это единственная окраина, которая нам ничего не стоила и не сосала соки из великорусских крестьян». «Все-таки мы -- хорошие соседи», -- делает вывод Мауно Койвисто.