На днях в редакциях многих газет и журналов появилась книга в твердом переплете с названием «Страсти людские». Сопровождал ее пресс-релиз, в котором сообщалось о грядущей презентации в ЦДЛ, на которой автор, Александр Потемкин (Кутателадзе), намеревался объявить об учрежденной им премии в 10 тысяч долларов для молодых писателей и представить, наконец, общественности свою книгу, изданную полгода назад издательством «ИНФРА-М» тиражом 30 тысяч экземпляров. Несмотря на бойкую саморекламу (книга объявлена «русским бестселлером», в начале года автор раздавал автографы в «Библио-глобусе», устроил презентацию в клубе «Монолит», недавно на улицах Москвы появились перетяжки, а в метро -- рекламные щиты) внимания читателей и критиков сочинения Александра Потемкина не удостоились.

Что, впрочем, можно понять -- как бы низко ни ценили некоторые критики состояние современной словесности, все же в ней есть что почитать и о чем поспорить. Сочинения же господина Потемкина представляют собой столь очевидный графоманский бред, что охотники погрузиться в них по своей воле, а не по обязанности -- за деньги или дружбу автора -- вряд ли найдутся. Впрочем, любые оценки выглядят пресными рядом с потрясающими сентенциями в тексте романов и рассказов, опубликованных в сборнике «Страсти людские». Ну, например, герой романа «Бес», бизнесмен Черногоров, разговаривает с понравившейся ему девушкой так: «Откройтесь, покажите себя всю, чтобы я совсем сошел с ума». А к дежурной в госпитале, где лежат раненные на чеченской войне солдаты, он обращается с такой речью: «Купите на эти деньги кагор, чтобы помянуть наших псковитян, десантников шестой роты, погибших на высоте 706. Их было 84, молодых бравых русских парней. Кстати, в какой палате находится солдат Молчанов?» Особое внимание писатель Потемкин обращает на детали, заполняя страницы подробным перечнем одежды, купленной героем, блюд, съеденных им в ресторане, мебели в его квартире или припасов, предназначенных раненным. Всякий раз указывается и сумма, потраченная на приобретение товаров. Герой, понятно, человек богатый, но добрый, в госпитале он «поймал себя на мысли, что плохо знает свой скромный, бесхитростный народ, и это признание сдавило ему горло, а на глаза навернулись слезы». Впрочем, осознав, что «больничная палата вовсе не трибуна для исповеди», герой «перевел теоретические рассуждения в практическую плоскость спонсорской помощи».

Все эти галантерейные обороты, которые нарочно не придумать ни одному постмодернисту, хочется цитировать бесконечно. «Если бы эти звуки положил на нотную тетрадь Шостакович, то мир узнал бы новую симфонию счастливейших мгновений любвеобильной весны». Ну и пусть бы себе. В конце концов бизнесмен Александр Кутателадзе может позволить себе отдохнуть от трудов праведных (или не очень праведных, как утверждают в некоторых электронных СМИ, но это уже дело правоохранительных органов) и, заработав много-много денег, часть потратить на вполне мирное занятие. Излить душу в романах, написанных с пулеметной скоростью, и на собственные деньги опубликовать их любым тиражом. И не только Москву завесить рекламой, но и всю страну с интервалом в полтора метра.

Другое дело, что в своем стремлении влиться в ряды российских литераторов Александр Потемкин вынужден обращаться к существующим институциям. Все же, сколько ни хвали себя сам, эффект совсем не тот, как если тебя похвалит известный человек. Поэтому вести презентацию он приглашает Святослава Бэлзу, а писать предисловия -- журналиста Александра Авдеенко и литератора Александра Мишарина, людей менее популярных, но все же в своей среде известных. И вот эти вполне уважаемые люди представляют публике новое писательское имя, совершенно не стеснясь в выражениях. «Хочется дожить до времени полного победоносного расцвета России, у которой снова возникают писатели такого масштаба», мечтает господин Мишарин. А господин Авдеенко умиляется «ощущению необыкновенной светлости от всего прочитанного» и языку, «казалось, утерянному, которым писали наши великие пращуры». Среди «великих пращуров» и Достоевский, и Булгаков, а мутный рассказ «Русский сюжет» Мишарин называет «прозрачным, почти бунинским». «Я -- Кашкин, -- сказал он очень бодрым голосом женщине, у которой на голове уныло сидел мальчишеский кролик», пишет Потемкин в этом «бунинском» рассказе.

Доброжелательные критики охотно слушаются своего подопечного, излагая по очереди авторскую версию его биографии, сильно отличающуюся от той, что фиксируют свидетели. Кажется, что и в книгу они не заглядывали, доверившись автохарактеристикам. Хочет писатель услышать приятное -- почему бы не порадовать хорошего человека.

Понятно, что если человек сочиняет романы, он мечтает, чтобы их читали, а если у него есть деньги, он готов за это платить. Менее понятна готовность маркировать графоманскиие изделия товарным знаком русской литературы. Огорчает отсутствие корпоративной чести. В легкости, с которой известные люди готовы пожертвовать репутацией, соединяя свое имя с очевидной подделкой, есть, согласитесь, что-то патологическое. То есть вроде раз мир подл, то нечего дорожиться, на фоне остального и это сойдет. Но раз нет профессиональных критериев, то и ценность вожделенного статуса быстро упадет. И в следующий раз место русского писателя пойдет уж совсем задешево.