Фильм называется «Яды, или Всемирная история отравлений». Авторы, Карен Шахназаров (режиссер) и Александр Бородянский (сценарист), полагали, видимо, что из такого богатого материала, как использование ядов в разные эпохи, должно получиться кино богатое и пышное. А чтобы было еще и смешно, куртуазную манеру травить соперников приспособили к бытовому анекдоту про то, как жена мужу изменила с соседом. Так что начинается фильм с того, что к семейной паре (муж такой худенький, с узким личиком, а жена -- массивная, с мощными ягодицами -- уже смешно!) приходит новый сосед с пакетиком мясного фарша. Пусть, мол, супруга ваша сделает котлетки и посидим «за знакомство». В котлетках, против ожидания, никакого яду нет, но зато на глазах у мужа нахальный сосед запирается с женой в ванной, а несчастному рогоносцу остается только пойти напиться в клуб и там встретить пенсионера-искусителя, предлагающего способ расправиться с изменницей. Тут начинаются экскурсии по истории, а дальше все страньше и страньше, как говаривала Алиса. Наставник с учеником оказываются на балу у семейки Борджиа, новичка там принимают не то как состоявшегося серийного отравителя, не то как будущего сподвижника. Дамы в роскошных туалетах, оркестр в плавающей раковине, фейерверк, толпы гостей. Время и место действия тасуются стремительно. То Чезаре Борджиа принимает ванну внутри только что заколотого быка, то обманутый муж жарит курицу, чтобы отравить жену, а то Сократу подносят чашу с цикутой. Вот такая бодрая фантасмагория.

Смысл и задачи происходящего можно толковать по-разному. Один из критиков даже предположил, что вражда в среде кинематографистов достигла высокого накала и, чтобы столь простой способ расправы с врагами не использовать наяву, Шахназарову с Бородянским понадобилась сублимация. Это по поводу содержания. Что касается формы, то истоки бурного карнавала можно найти в предыдущих фильмах режиссера, склонного рассеивать унылые будни отечественного кино цветами фантазии.

Но, возможно, директору "Мосфильма" Шахназарову просто захотелось продемонстрировать мощности отечественной киноидустрии, судьба которой, по его мнению, висит на волоске. (Указ о приватизации киностудий президент еще не подписал, но вот-вот подпишет.) И ради благородного патриотического порыва режиссер вступил в отчаянное соревнование с западным кинематографом, вообразив себя этаким Гринуэйем, свободно претворяющим алый бархат и багровую кровь в роскошную кинематографическую плоть. Беда в том, что это состязание, несмотря на помощь Госкино примерно в полмиллиона долларов, слишком похоже на поединок Эллочки Людоедки с пресловутой Вандербильдихой. Раскрашенный зеленой акварелью собачий воротник выглядит шанхайским барсом лишь в глазах самих производителей и их небескорыстных поклонников. Дело не только в том, что блестки на платье Лукреции и шляпки Екатерины Медичи вызывают не восторг, а жалостное сочувствие, но и в том, что буйство фантазии постановщиков не действует на публику, взирающую на шатания героев и смену мест и времен с растущим недоумением. Зрителю не смешно, не страшно и, смею предположить, не интересно. С мужем, соседом, тещей он совсем запутался. Мотивов их поступков не понимает. Всеобщая жажда отравлений кажется абсурдной, желанная авторам свобода ассоциаций выглядит натужным подражанием.

Чем больше режиссеру хочется выглядеть раскованным и безудержным, тем менее у него это получается. Те средства, что у него есть, режиссер использует небрежно. Прекрасный актер Олег Басилашвили получает в фильме две роли -- и в обеих ему нечего играть. Более удачно положение Александра Баширова (сосед); впрочем, его отвлеченно-героический типаж урода из пролетариев всегда органичен и забавен. Андрей Панин в роли Чезаре Борджиа лишь демонстрирует органичность и гибкость.

В предыдущем фильме Шахназарова «День полнолуния» все эпизоды были связаны между собой только случайным пересечением персонажей. Фильм завораживал и утягивал в какую-то странную действительность, где все проницаемо и зарифмовано. Ненатурально и пафосно выглядели в нем лишь исторические сцены -- там отсутствовало живое дыхание, выпирала нарочитость. Странно, что именно эти качества оказались основными в новой картине, десятой по счету, по-юбилейному весомо неудачной.

Недавно в Москве на закрытии фестиваля Веры Холодной показали новый фильм Киры Муратовой «Второстепенные люди». Абсурдная, гротесково искаженная действительность этого чудесного кино, снятого на минимальные деньги, вызывала смех, умиление, подчиняла публику и не вызывала вопросов. Нехорошо ставить одного художника в укор другому, но как-то так получается, что настоящее авторское кино существует скромно. Ограниченное низким бюджетом, оно живо желанием художника высказаться. Подкрепленное же служебным положением, авторское высказывание оказывается ничем не ограничено -- и в этой бесшабашной свободе редко удается. Кроме того, в обязанности должностного лица входит и умение просчитывать успех, потенциальную прибыль. Тут возникает два соображения: либо Карен Шахназаров не умеет этого делать, и тогда какой же он директор? Либо это не входит в сферу его интересов, и тогда принципы российской киноиндустрии действительно пора менять радикально.