Недавно состоялось вручение высшей юридической премии «Фемида». В номинации "Правозащитник" ее лауреатом стала директор Центра содействия международной защите Каринна Москаленко, которая представляла интересы российских летчиков, осужденных в Индии. То, что эту премию снова получил не профессиональный правозащитник, а именно адвокат, сама г-жа Москаленко считает закономерным.

Российское процессуальное законодательство вынуждает адвокатов защищать человека не только от обвинения, но и от самого суда, работающего на основе старого советского закона. Того закона, который строился по принципу: лучше посадить невиновного, чем отпустить преступника. И сегодня судьи часто превращаются фактически в помощников прокурора. А само судопроизводство остается ближе к инквизиционной, а не к состязательной модели.

Между тем у этих моделей совершенно разные цели. Инквизиционной -- установление пресловутой «истины по делу», состязательной -- проверка обоснованности обвинения, когда судья выступает в роли арбитра, оценивающего аргументы сторон и выносящего вердикт в пользу той стороны, которая представила более веские доводы в свою пользу.

Эти системы и внешне сильно отличаются друг от друга. Состязательной системе свойственна тенденция к устности и гласности процесса. В связи с этим стадия досудебного производства по делу является краткой по времени и вспомогательной по своему значению. Главное, чтобы у судьи не сформировалось мнение по делу, прежде чем он выслушает аргументы сторон. Стадия судебного разбирательства является основной и определяющей. Все выводы и доводы обвинения проходят тщательную проверку, все мало-мальски сомнительное отвергается как неприемлемое. Это как бы возведенная в абсолют презумпция невиновности.

Напротив, инквизиционная модель характеризуется гипертрофированной досудебной стадией, где происходит сбор и формирование всей доказательственной базы. Неотъемлемыми внешними признаками инквизиционной модели являются тенденции к закрытости и даже максимальной засекреченности; когда разбирательство дела производится в основном по документам, а дискуссия как форма исследования обстоятельств дела исключается. Другим важным отличительным свойством инквизиционного процесса является активная роль судьи в судебном разбирательстве. Судья ведет допрос, выясняя все обстоятельства, изобличающие подсудимого, в том числе и те, которые остаются незамеченными обвинением. То есть судья как бы восполняет пробелы обвинения.

Этим и объясняется обвинительный уклон российского правосудия. И такой стиль процесса вовсе не нарушение закона. Напротив, статья 20 УПК обязывает суд «принять все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, выявить как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого, а также смягчающие и отягчающие его ответственность обстоятельства». Помимо прочего обвинение в процессе обладает гораздо большими правами, чем защита.

Таким образом, обвинительный характер судопроизводства заложен в самом законе. Большинство адвокатов после многолетних бесплодных усилий привыкают к своему безгласному и беспомощному положению, и тогда уже вся судебная машина начинает действовать слаженно. К такому положению вещей особо толерантны люди, пришедшие в адвокатуру из системы правоохранительных органов. Многие из них откровенно опасны в роли защитника, так как они порой обнаруживают почти клиническую склонность к предательству интересов своего подзащитного.

Если же адвокат не желает быть обыкновенным понятым при отправлении правосудия, то ему приходится прибегать к различным нестандартным приемам и средствам для отстаивания прав подзащитного. Вследствие этого он больше занят не собственно привидением защитительных доказательств по делу, а именно защитой прав человека, чье неравенство в процессе создает условия и предпосылки для несправедливого суда. Все не смирившиеся адвокаты и есть правозащитники, хотя, возможно, они так себя не называют.