Состояние российской прокуратуры и причины ее кризиса корреспонденту Гражданского форума Филиппу Стеркину прокомментировала заместитель председателя Конституционного суда Тамара Морщакова.

-- Тамара Георгиевна, в каких реформах нуждается прокуратура в первую очередь?

-- Прокуратура должна представлять собой строго организованное и четко действующее звено. Какой смысл я вкладываю в эти слова? Закон определяет все моменты и аспекты влияния прокуратуры на нашу жизнь, общественную, государственную и личную. И я полагаю, что он не должен оставлять прокуратуре в этом смысле никакой особенной свободы, никакой дискреционной функции, позволяющей ей самой решать, когда вмешиваться, а когда не вмешиваться в общественные дела. Поэтому я считаю, что УПК и закон «О прокуратуре» нуждаются в поправках, предусматривающих, что любое нарушение, о котором прокуратуре или общественности становится известно, является основанием для начала осуществления прокуратурой ее официальной деятельности. И прежде всего это касается возбуждения уголовных дел.

В теории права давно обсуждается позиция, к сожалению она не находит полного воплощения в проекте УПК, предусматривающая, что любой сигнал о совершении какого-либо преступного деяния, даже если он еще не проверен, должен повлечь за собой возбуждение уголовного дела. Только так можно законно провести какие-то процессуальные действия, установить факты, подтверждающие или опровергающие первые подозрения в совершении преступления. Если же исходить из другого тезиса, который закреплен в нашем законодательстве, -- получится то, что мы имеем. Сначала наша прокуратура что-то долго ищет, и только потом она возбуждает дело, причем ее решение не определяется никакими объективными критериями. Прокуратура как бы сама решает, когда ей начинать, а когда нет уголовное преследование.

К тому же это может делаться произвольно по решению прокурорского начальства или под воздействием каких-то других сил, криминальных групп, бизнеса или лиц, пытающихся расширить свое политическое влияние.

Таким образом, произвольность принятия процессуальных решений, во-первых, создает систему, при которой деятельность прокуратуры не строится на универсальном принципе предъявления равных требований во всех случаях нарушения уголовного закона. А во-вторых, создает опасность превращения прокуратуры в инструмент в чьих-то руках.

-- А как вам кажется, имеет ли вообще прокурор право заявлять во всеуслышание о подозрениях в адрес какого-либо лица, тем более входящего в правительство, не имея четких доказательств его вины?

-- Если прокурор считает, что у него есть основания для проведения проверки, то пусть возбуждает дело и проверяет сколько ему угодно. Я не понимаю, как можно просто так сказать: мол, я буду неизвестно в каких процедурах проводить проверку. Проверку пусть проводит Счетная палата. Поэтому я и говорю, что, не будучи обязанной возбуждать дела при поступлении первых же сигналов о совершении преступления, прокуратура вольна поступать как ей заблагорассудится. Ведь если ее решения не выливаются в какие-то процессуальные действия, то они не могут быть ни проконтролированы, ни обжалованы в суде. А что делать человеку, о котором прокурором были распространены порочащие его сведения? Его иск ни один же прокурор не примет.

-- Когда говорят о реформировании прокуратуры, затрагивается еще один аспект -- функции общего надзора за состоянием законности. Предлагается изъять их из ведения прокуратуры. Вы разделяете эти взгляды?

-- В принципе механизм общего надзора был очень удачно использован в рамках кампании по приведению регионального законодательства в соответствие с федеральным. Ведь если ждать, пока граждане пожалуются в суд на акт, нарушающий их права, то вряд ли удастся сделать эту работу систематической и постоянной. И здесь прокуратура вроде бы показала всю эффективность общего надзора. Но в действительности это видимая эффективность. Сейчас поясню почему.

Во-первых, прокуратура сама сделать ничего не может. Она вправе лишь обратиться в суд, который и принимает решение. Во-вторых, прокуратура обладает гораздо более мощным оружием. Вот принято решение Конституционного суда, согласно которому все акты, подобные отменному и имеющие такое же противоконституционное содержание, не подлежат применению, должны быть либо отменены, либо приведены в соответствие с Конституцией. Но субъекты федерации этого не делают. В таком случае прокуратура должна была бы возбудить уголовное дело. А она вместо этого пишет заявления в суд. В-третьих, представляете себе, какая армия прокуроров занята бесконечным анализом региональных актов, дублируя работу, которую делают полпреды президента и Минюст? Это совершенно ненужное распыление усилий, ведь можно было бы дать Минюсту право самому обращаться в суд, и тогда прокуратура могла бы сосредоточить свои усилия на обвинении в суде. Но она держится за общий надзор, потому что по нему можно отчитаться в своих успехах, апеллируя к большим цифрам. Наконец, иногда прокуратура вообще пишет какие-то странные заявления. Например, мне на глаза попалось заявление, в котором прокурор опротестовывал в обычном суде конституцию субъекта федерации. В другом документе прокурор опротестовывает опять же в обычном суде закон о Конституционном суде субъекта федерации в связи с его несоответствием закону о КС РФ. Все это является нерациональной организацией работы госаппарата.

-- Но опросы показывают, что граждане больше надеются на прокуратуру, чем на суд.

-- Да, но ведь это все от ошибочного старого мышления. Правосознание людей меняется очень медленно. В свое время я проводила исследование по сравнению результатов вмешательства в дела по жалобам граждан представителям прокуратуры и СМИ. Оказалось, что вмешательство журналистов было более эффективным. Ведь что делает прокурор? Он пишет письма. Он, конечно, может возбудить уголовное, дисциплинарное или административное дело, но не делает этого.

-- А способна ли российская прокуратура в принципе работать эффективно?

-- В каждой системе есть отличные специалисты. Но закон провоцирует их на непрофессиональное поведение и даже на злоупотребления. Ни один акт не должен писаться так, чтобы он мог спровоцировать хоть одни случай злоупотребления со стороны представителей власти.