Судебный процесс над Салманом Радуевым и его сообщниками по рейду на дагестанские город Кизляр и село Первомайское вчера переехал из здания Верховного суда Дагестана в махачкалинское СИЗО №1. Решимости соблюдать все официальные атрибуты открытого процесса у властей хватило лишь на два первых слушания, прошедших на прошлой неделе. Теперь суд, который должен, по замыслу федеральных властей, расставить в проблеме чеченского терроризма все на свои места, решено вести под защитой толстых тюремных стен и колючей проволоки.

Председательствующий на процессе судья Багужа Унжолов такие новшества объяснил сугубо практическими соображениями: мол, усиленные меры безопасности вокруг здания Верховного суда практически парализуют всю жизнь центра Махачкалы, в том числе движение транспорта. Впрочем, вчера никто из организаторов процесса над Радуевым в частных беседах не отрицал, что для переноса слушаний есть еще и другая причина -- угроза безопасности генпрокурора Владимира Устинова, лично поддерживающего обвинение. В конце прошлой недели дагестанские спецслужбы задержали в городе троих подозрительных мужчин, которые якобы признались, что по приказу Хаттаба пробрались из Чечни, чтобы организовать на г-на Устинова покушение. Подробности об этой операции поступали противоречивые, и оставалась вероятность, что оперативники несколько сгустили краски (по некоторым сведениям, один из задержанных был раненым, нашпигованным болеутоляющими наркотиками, и на роль диверсанта не особо годился). Но, судя по всему, организаторы процесса решили просто перестраховаться, тем более что вариант продолжения суда в чрезвычайных условиях дагестанскими властями был подготовлен заранее.

В тюрьме загодя подготовили два просторных зала, и протянули оттуда телевизионный кабель в здание суда. На процессе присутствуют только судьи, подсудимые, прокуроры и адвокаты. Аккредитованные журналисты в СИЗО допускаются и могут следить за ходом слушаний из соседнего зала по телемониторам. Кроме того, все остальные граждане имеют возможность следить за судом из одного из помещений Верховного суда республики, где также установили телевизоры. Так что, даже спрятавшись в тюрьме, г-н Унжолов (а порядок ведения процесса по закону определяет только судья) держит обещание ничего не скрывать от публики. И вчера, когда на слушаниях прозвучали, пожалуй, самые неприятные для властей слова во всем процессе, никто не пытался прерывать телетрансляцию.

В понедельник с утра Багужа Унжолов продолжил начатый в пятницу допрос самого Салмана Радуева. Еще в первом своем слове главный обвиняемый, несмотря на репутацию «терминатора» и оголтелого бандита, вполне разумно дал понять, что раскаяния от него суд не получит, заявив, что главные виновники и Кизляра, и всех прочих чеченских трагедий -- высшие чиновники самой России, которые позволили Дудаеву создать свою армию и ее вооружили. Вчера Радуев продолжил эту линию (явно продуманную и отрепетированную заранее), сказав, что «в 1996 году он был солдатом вооруженных сил Ичкерии и подчинялся генералу Дудаеву». «Солдат не может отвечать за решения политиков, взаимоотношения Чеченской Республики и России были не моей проблемой, -- заявил подсудимый. -- Прежде чем судить меня, надо судить Павла Грачева, генерала Соколова (бывший командующий Северо-Кавказским военным округом. -- Ред.) -- если бы они не дали нам оружие, у нас не было бы вооруженных сил». Также досталось от Радуева и председателю Госсовета Дагестана Магомедали Магомедову, принимавшему участие в переговорах с террористами зимой 1996 года. Как сказал Радуев, именно этот человек настаивал на том, чтобы при отходе боевики взяли с собой часть мирных жителей Кизляра и Первомайского, -- дагестанские чиновники, сопровождавшие сепаратистов, просто использовали своих граждан в качестве «живого щита». В связи с этим Радуев категорически не принял само слово «заложники» и требовал говорить только о «местном населении». При этом он утверждал, что все жертвы среди мирных граждан были вызваны обстрелами войск, а не действиями его «диверсионной группы». В результате по конкретным обвинениям Радуев согласился признать свою вину только в неприкосновенности жилища и незаконном лишении людей свободы.

В таком же духе под вечер начался и допрос другого участника событий 1996 года -- бывшего вице-премьера чеченского правительства Тарпал-Али Атгериева. «Я знаю, что для российских властей я бандит, но без лишней скромности скажу, что для чеченского народа я являюсь национальным героем», -- сказал он. Атгериев признал, что доставлял в Первомайское грузовики с боеприпасами и участвовал в боях, однако вину в убийствах и захвате заложников также категорически отрицал. И отметил, что такого же мнения несколько лет придерживались и высшие российские чиновники -- с 1996 года Атгериев, по его словам, четыре раза был в Москве в качестве министра шариатской безопасности Чечни и вел официальные переговоры по борьбе с бандитизмом.