Первый судебный процесс из серии дел о подготовке и проведении терактов в жилых домах Москвы и Волгодонска осенью 1999 года завершился вчера в Ставропольском краевом суде. Перед Фемидой предстали пять человек, входивших, по версии ФСБ РФ, в группу самого опасного чеченского террориста Ачемеза Гочияева, спланировавшего и осуществившего три памятных взрыва: Тайкан Французов, Муратби Байрамуков, Муратби Туганбаев и братья Аслан и Мурат Бастановы. Пять месяцев выездная сессия Ставропольского суда в условиях повышенной безопасности на территории одной из местных колоний строгого режима изучала собранные спецслужбами против них материалы и вынесла в своем роде сенсационное решение. Все пятеро были признаны виновными по целому ряду обвинений -- в приготовлении к совершению терактов, участии в незаконных вооруженных формированиях, хранении и изготовлении оружия, однако главное преступление, инкриминированное подсудимым на предварительном следствии, -- участие во взрывах жилых домов -- суд посчитал недоказанным.

Таким образом, российские спецслужбы получили крайне неприятный прецедент. Первое же дело о самых страшных в российской истории терактах если не с треском (все обвиняемые получили все же по 9--15 лет строгого режима), но все-таки провалилось. Это тем более неприятно, что в ближайшие месяцы у спецслужб на подходе еще несколько процессов из этой же серии, и, без сомнения, суды будут ориентироваться на ставропольский опыт. Хотя, надо признать, для правоохранительных органов еще не все потеряно. Во-первых, есть шанс опротестовать решение Ставропольского суда. Во-вторых, расследование дел о взрывах в домах продолжается -- часть террористов, включая и главарей, все еще находится в розыске, и если удастся поймать Гочияева, не исключено, что следователи могут получить новые доказательства.

Как суд мотивировал недоказанность причастности подсудимых к главным терактам, вчера еще достоверно ясно не было. Процесс изначально был объявлен закрытым -- из тех соображений, что огласка материалов следствия может помешать задержанию остающихся на свободе террористов.

Информация из зала суда всегда поступала очень скупая. Лишь в сентябре судья Игорь Курбатов на единственной встрече с журналистами заявил, что у него возникло много вопросов к следователям и оперативникам, занимавшимся этим делом, и представленные ими доказательства критики не выдерживают.

По версии российской контрразведки, все подсудимые еще в середине 90-х годов были завербованы чеченскими сепаратистами. Французов, Байрамуков и их приятели -- жители Карачаево-Черкесии попали тогда в так называемое «Мусульманское общество №3», организованное местными ваххабитами. По поручению новых духовных наставников они не раз ездили к лидерам чеченских боевиков, где прошли диверсионную подготовку в лагерях Хаттаба. Там они и сошлись со своим земляком Ачемезом Гочияевым, который создал хорошо законспирированную группу, состоящую из 37 человек (столько ее участников удалось выявить).

К подготовке сентябрьских терактов, как заявляли оперативники, Гочияев и его бойцы приступили в начале лета. Французов, Байрамуков, Туганбаев и братья Бастановы были задействованы в операции технического обеспечения преступлений. В Москву они не ездили, а, курсируя по южным республикам, наладили производство и переправку взрывчатки, доставленной в Москву в мешках из-под сахара. Именно Французов и Байрамуков, как полагает следствие, наняли фуру, загрузили в нее около 13 тонн смеси гексогена и алюминиевой пудры и направили ее в столицу.

Задержали всех пятерых именно в ходе расследования терактов. Туганбаев и Французов попали в милицейскую засаду на одном из горных перевалов на границе Чечни и Карачаево-Черкесии, когда на лошадях пытались уйти к боевикам. У них нашли автоматы и пистолеты, 10 кг пластида, радиостанции, детонаторы и прочие свидетельства их причастности к террористам. Через несколько месяцев сыщикам удалось выявить созданную ими сеть явок, подпольных лабораторий по производству оружия, складов и тайников, а также арестовать и трех членов «звена» Французова -- Туганбаева и братьев Бастановых. В принципе обычно в таких случаях участников преступных групп судят всех вместе -- чтобы картина преступления была наиболее полной. Но с учетом того, что часть обвиняемых еще не поймана, а география их деятельности так велика, прокуратура решила выделить дело в отдельное производство. Тем более что огромную роль играл и чисто политический фактор -- властям после трагедий осени 1999 года надо было как можно быстрее показать, что терроризм безнаказанным не останется.

Однако первый «блин» спецслужб, совершенно очевидно, вышел «комом». Почему это произошло, пока можно только догадываться -- то ли спецслужбы в 1999 году чрезмерно раздували свои успехи, то ли просто «грязно» сработали при сборе доказательств, то ли суд оказался необъективным. Но в любом случае с мнением обвинения, что подсудимые люди не самые законопослушные, суд согласился. Прокурор просил им до 20 лет тюрьмы, и суд эту планку снизил ненамного -- братья Бастановы и Туганбаев получили по 15 лет, Французов -- 13,5, а Байрамуков -- 9.