Ватикан зондирует почву для возможного примирения с коммунистическим Китаем. Папа Римский Иоанн Павел II попросил у Пекина прощения за ошибки Католической церкви, совершенные в прошлом. Это самый решительный шаг Ватикана навстречу КНР за четыре десятилетия. Понтифик глубоко сожалеет о просчетах колониальных времен, укоренивших среди китайцев впечатление, что Католическая церковь их не уважает. Желая подправить это негативное мнение, Папа почтительно уравнял Китай и Католическую церковь, назвав их «двумя древнейшими из существующих институтов». Более того, Иоанн Павел II заявил, что «нормализация отношений между Китайской Народной Республикой и Святым престолом без сомнения окажет позитивное воздействие на прогресс человечества». Заявление понтифика вызвало нескрываемую тревогу в Тайбэе. Ватикан -- последнее европейское государство, до сих пор считающее Тайвань единственно правильным Китаем. А полная нормализация его связей с Пекином возможна лишь ценой разрыва с Тайбэем.

Напомним, что в прошлом году отношения Ватикана и Пекина сильно обострились. Ватикан обиделся на то, что в начале 2000 года подконтрольная китайским властям и не признающая власть понтифика «патриотическая церковь» самочинно рукоположила очередных епископов-«самозванцев». Пекин же был разъярен приуроченной к годовщине основания коммунистического Китая канонизацией 120 католических мучеников, которых официальная пропаганда называет сборищем преступников. В этот раз обращение Папы Римского приурочено к празднованию 400-летия прибытия в Пекин итальянского иезуита Маттео Риччи, познакомившего Китай не только с католицизмом, но и с достижениями западной науки того времени. Эту историческую фигуру уважает не только церковь, но и светские китайские власти.

Пресс-секретарь тайваньского МИДа Чжан Сяо-юэ поспешила заверить соотечественников в прочности связей со Святым престолом. По ее словам, Ватикан давно пытается наладить связи с Пекином, но этому мешает отсутствие в материковом Китае религиозных свобод. «Пока природа коммунистического Китая не изменится, мы не волнуемся относительно наших связей с Ватиканом», -- заключила Чжан Сяо-юэ. Пекин был бы счастлив углубить международную изоляцию Тайбэя, сократив число признающих его государств с 28 до 27, но цена примирения с Ватиканом кажется властям КНР неприемлемо высокой. Ведь Ватикан настаивает на создании принципиально новой модели отношений с китайскими католиками.

Сейчас 10-миллионная община католиков КНР расколота на две примерно равные враждующие части -- легальная церковь признает лишь власть Пекина и отвергает власть Папы, подпольная ее часть упорно хранит верность Святому престолу. Пекин продолжает настаивать на том, что вторым после разрыва с Тайванем условием сближения является отказ Ватикана «от вмешательства во внутренние дела КНР под предлогом религии». Не исключено, что Ватикан и в самом деле готов обменять отношения с Тайванем на восстановление канонической власти над китайской церковью, но власти КНР к этому не готовы. Процесс нормализации отношений Ватикана и Пекина будет неизбежно сопровождаться длительным торгом, который затянется на многие годы.

Созданная в Китае в 50-е годы ХХ в. система независимых от заграницы и лояльных власти «патриотических церквей» обрела новое дыхание после начала реформ в 80-е годы, когда последователи пяти юридически признанных религий (буддисты, даосы, мусульмане, протестанты и католики) обрели достаточный простор для развития, подготовки кадров и издания литературы. В трудном положении оказалась не получившая статуса юрлица Китайская автономная православная церковь, объединяющая около 10 тыс. верующих. Сейчас у нее не осталось ни одного священника, однако для их легальной подготовки внутри страны или приглашения из-за рубежа церкви обязательно нужно входить в число официально санкционированных «патриотических» духовных структур. Примечательно, что китайское законодательство принципиально не учитывает срока деятельности той или иной конфессии на территории страны -- веками пребывавшие на китайской земле православные и последователи иудаизма не имеют юридического статуса, тогда как пришедшие в начале XIX века протестанты его давно уже получили.