Демократические реформы в Турции, о которых говорят уже несколько лет, начались. Великое национальное собрание Турции (ВНСТ) приступило к рассмотрению пакета из 37 поправок к конституции 1982 года, принятой на «всенародном референдуме» после военного переворота 1980 года. По мнению Брюсселя и Анкары, поправки сделают основной закон соответствующим европейским критериям и снимут главное препятствие на пути интеграции страны в ЕС.

По мнению некоторых экспертов, нынешние перемены являются прологом к Четвертой республике (Первая и Вторая были оформлены конституциями Ататюрка в 20-х годах и сравнительно либеральной конституцией 1960 года), основанной на европейских принципах прав человека. Отменяется смертная казнь, за исключением военного времени, угрозы войны и терроризма. Будет упорядочен вопрос запрещения политических партий, которыми так изобилует современная турецкая история. Жестко определяется срок нахождения под стражей до предъявления обвинения, процедура самого ареста и предъявления обвинения. Возможно, будет закреплен статус всемогущего Совета национальной безопасности -- в настоящее время он конституционно не существует. Однако, несмотря на большое значение всех этих демократических изменений, судьбоносными могут стать уже одобренные парламентом две «курдские поправки», снимающие запрет на использование курдского языка.

С самого основания Турецкой республики курдский вопрос является определяющим фактором ее внутренней политики. Отказав в национальных правах курдам, которым он обещал равноправие в «общем государстве» в обмен на помощь в борьбе с «иностранными интервентами», основатель новой Турции Мустафа Кемаль (Ататюрк) обрек страну на вечную проблему, периодически выражающуюся в кровопролитных восстаниях. Перманентная «курдская угроза» обусловила системную милитаризацию турецкой политики. Создался порочный круг: курды стали причиной господства военных и СНБ, которые традиционно являются проводниками жесточайшей линии по отношению к ним.

Если в годы «холодной войны» Запад многое прощал юго-восточному форпосту НАТО, то в новых условиях закрывать глаза на чудовищный антидемократизм становилось все труднее. При этом, хотя европейские правозащитники время от времени и критиковали Анкару, они нормально относились к ее присутствию в общеевропейских организациях (Совет Европы, ОБСЕ). Трудно объяснить, как, например, у лорда Джадда поворачивается язык критиковать Россию, когда в Турции до сих пор действует конституция, запрещающая один из языков, а права человека и целого народа нарушаются не отдельными военными, а на законных основаниях. Даже Саддам Хусейн, уничтожая курдов, никогда не ставил под сомнение их идентичность -- в иракской конституции закреплена курдская автономия, а курдский язык является вторым официальным.

Принятые ВНСТ поправки снимают закрепленный прежде в конституции запрет на «выражение и распространение мыслей» на «запрещенных языках», каковым де-факто являлся только курдский. Однако, по-видимому, под давлением военных, парламентарии сделали казуистическую оговорку: «Право использования любого языка может быть ограничено для защиты национальной безопасности, общественного порядка, фундаментальных принципов Республики, неделимого единства государства и нации». То есть в любое время под предлогом, например, «антигосударственной пропаганды» на курдском языке могут быть возвращены отмененные положения. Не случайно один из авторитетнейших турецких юристов, председатель Высшего апелляционного суда Сами Сельджук считает, что нынешние 37 поправок недостаточны и стране необходимы новая конституция и новый парламент.