Никто не сомневается в том, что каждая нотная, а также любая другая строка Дмитрия Шостаковича заслуживает быть напечатанной, исполненной, услышанной, записанной и подробнейшим образом проанализированной. Он классик, гений ушедшего века, герой и страдалец советского строя, человек, пропустивший сквозь себя все терзания и противоречия окружавшего его мира, в собственной слабости нашедший небывалую силу и мощь. С годами величие его личности становится все более очевидным, а его творчество оказывается гораздо крупнее и значительней, чем эпоха, в которую он жил и которая, несомненно, его породила. На днях, 25 сентября, будет отмечаться 95-летие Шостаковича, хотя почему-то кажется, что этот композитор гораздо старше и гораздо глубже уходит в историю. Для всей русской музыки он сейчас едва ли не центральная фигура, в которой многое сошлось. И подобно тому, как западные архивариусы радостно оповещают мир о каждом новом автографе Бетховена или Баха, мы, по идее, с не меньшей помпезностью должны праздновать каждую вновь найденную сточку Шостаковича.

Но этого не происходит. В зале Чайковского в день открытия очередного конкурса струнных квартетов имени Шостаковича была представлена уникальная программа из довоенного Шостаковича, в которой имелось сразу несколько премьер, в том числе одна мировая (пара номеров в авторской оркестровке к представлению «Условно убитый»). При некоторой организаторской хватке и художественном чутье из всех этих ранних, полузабытых, полуприкладных, полуучебных штучек, из всей этой музыки, честно и качественно написанной композитором для кино, мультфильма, эстрадно-циркового представления, джазового оркестра и солистов Ленинградского военного округа, можно было бы сделать острую, сенсационную, концептуально осмысленную программу, современную по форме и качественную по исполнению.

Однако зал был наполовину пуст. Сцену занимали музыканты далеко не первого ряда -- филармонический оркестр Владимира Понькина и филармонические же певцы (к которым как-то странно примкнула французская авангардная певица русского происхождения Елена Васильева). Присутствие вдовы Шостаковича и министра культуры Михаила Швыдкого серьезности мероприятию не прибавило. Хуже всего получился джаз -- как-то казенно и косолапо. Лучше всего -- «Сказка о глупом мышонке» (1939), мультфильм по Маршаку в концертном исполнении, давно и незаслуженно ушедший в тень другого экзерсиса для детей -- прокофьевской сказки «Петя и Волк». Солисты филармонии весело исполняли партии Мышки, Кошки, Свинки, Жабы и даже самой бессловесной в истории вокальной литературы Щуки (ей по партитуре положено только открывать рот -- «открывает Щука рот, а не слышно, что поет»). Ведущая Римма Маркова говорила в микрофон голосом из древних радиопостановок. А в оркестре кипели настоящие шостаковичские страсти -- особенно когда Кошка входит в комнату к Мышонку, и от пронзительной флейты-пикколо холодеет сердце, будто «воронок» подъехал.

Впрочем, в мультипликационной версии сказки все кончилось благополучно, и в последнюю минуту всех спас старый пес Полкан. В общем, «Мышонку» достался хеппи-энд. Чего, увы, нельзя сказать о Шостаковиче.