Комментируя налоговую реформу в России, представители мировых аудиторских компаний, как правило, дипломатичны до предела. И это понятно: клиенты у них разные -- от бизнесменов всех калибров и отраслей до правительств, не исключая и российское. Но даже с учетом этой подчеркнутой «политкорректности» мнение таких многоопытных экспертов и аналитиков дорогого стоит. Что и подтверждает, на наш взгляд, интервью, которое дал корреспонденту «Приличных денег» управляющий партнер международной компании «Эрнст энд Янг» в СНГ, координатор Консультативного совета по иностранным инвестициям в России Карл Джоханссон.

-- Инвесторы надеялись, что с принятием Налогового кодекса фискальный климат в России наконец стабилизируется. Между тем в едва принятый закон вносится уйма поправок, и нет никакой уверенности, что этот процесс завершится в обозримом будущем. Нормально ли подобное редактирование с точки зрения мировой практики?

-- Не вижу в этом ничего необычного. В большинстве стран, переживающих налоговые реформы, неизбежно так называемое корректирующее законодательство. В США, например, многие законы дополняются «техническими поправками», которые нередко по объему превышают сам закон. Поправки к российскому НК также в основном носят технический, уточняющий характер. Однако без этих поправок ряд положений кодекса реализовать практически будет затруднительно.

-- Внесение поправок дает повод еще раз поставить под сомнение некоторые ключевые инструменты налоговой реформы. Например, единый социальный налог подвергается ожесточенной критике со стороны российских профсоюзов. Находите ли вы эту критику обоснованной?

-- Реформирование социальных налогов действительно порождает конфликт интересов между налоговыми органами и получателями этих отчислений -- социальными фондами и конкретными категориями населения. Эта напряженность естественна, и снять ее -- непростая задача. Однако согласитесь: прежде чем распределять налоги, надо, чтобы они эффективно собирались. Для России сейчас это проблема номер один. Единый социальный налог -- в этом плане правильное решение. Россия использует многое из опыта других стран, в частности Германии, Франции и США. Централизованный механизм упрощает процедуру, что, безусловно, повысит собираемость налога. Другое дело, что механизм распределения этих денег также нуждается в упрощении и повышении эффективности, чтобы они доходили в срок и по назначению.

-- Как вы оцениваете эффект принятых разделов кодекса с точки зрения привлечения инвестиций в российскую экономику?

-- Россия становится более конкурентоспособной страной в плане инвестиционного климата. Ее налоговая система в этом отношении уже существенно лучше, чем в других странах бывшего СССР, хотя ей еще далеко до некоторых ее восточноевропейских соседей, например до Польши и Венгрии. Впрочем, 13-процентный подоходный налог -- очень сильный, действительно беспрецедентный ход, который со временем приведет к значительным переменам. Однако это лишь первые шаги. Остается еще много нерешенных проблем по НДС, оборотным налогам и налогообложению прибыли. О результатах реформы можно будет судить лишь через несколько лет.

-- Существуют опасения, что 13-процентный налог -- это ненадолго. Вы их разделяете?

-- Не разделяю. Налоговые ставки, конечно, постоянно меняются, но мы не ждем, что российское правительство изменит эту шкалу подоходного налога в ближайшее время.

-- Снижение нагрузки по подоходному налогу коснется лишь части российских граждан -- тех, чьи доходы выше среднего уровня. Зато рост налогового бремени, вызванный увеличением региональных и местных налогов, в частности налога с продаж, почувствуют все. Местные власти стремятся компенсировать свои потери, связанные с налоговой реформой, и происходит это за счет рядовых потребителей. Насколько, по-вашему, оправдан такой перенос налоговой нагрузки?

-- Вопрос о величине так называемых потребительских налогов должен решаться в зависимости от стадии экономического развития. Действительно, в США и Европе доля потребительских налогов довольно высока, особенно на региональном и местном уровнях. Но в России и других странах с переходной экономикой они не могут быть значительными. Увеличивать их имеет смысл лишь после того, как начинается реальный рост массового потребления. При этом федеральный центр должен строго следить за тем, чтобы регионы не могли бесконтрольно увеличивать потребительские налоги.

-- Как вы относитесь к стремлению российской налоговой полиции расширить свои полномочия?

-- Среди различных инструментов повышения собираемости налогов полицию, пожалуй, надо поставить на одно из последних мест. Решающее значение имеют такие вещи, как упрощение самих налогов, обучение людей, создание эффективных механизмов сбора налоговых отчислений. К девяноста процентам налогоплательщиков полиция не должна иметь никакого отношения. Внимания с ее стороны заслуживает лишь ничтожная часть населения. К тому же когда сбором налогов занимается слишком много ведомств, это только запутывает процесс и снижает его результативность. Главное, чтобы вся процедура была максимально прозрачной, простой и понятной людям. Тогда им будет легче следовать требованиям закона. Например, в США за все вопросы сбора налогов отвечает одно ведомство -- Служба внутренних доходов. Возможно, было бы целесообразным рассмотреть аналогичный вариант и для России, с тем чтобы вопросами налогообложения занимался один орган.

-- Но ведь поводом для расширения полномочий налоговой полиции является борьба с отмыванием «грязных» денег. Запад требует от России всерьез заняться этой проблемой и, в частности, присоединиться к Страсбургской конвенции 1990 года, которая заметно ограничивает банковскую тайну и предоставляет следственным органам очень широкие возможности для контроля над бизнесом и частной жизнью граждан. Не кажется ли вам, что для России с ее слабыми судами введение таких норм преждевременно и грозит масштабными нарушениями прав человека?

-- Присоединение к Страсбургской конвенции означало бы, что Россия признает международные стандарты деловой практики и борьбы с преступным бизнесом, что она намерена играть по тем же правилам, что и другие члены международного сообщества. Ведь ее сборная играет в футбол по одним и тем же правилам вне зависимости от того, в какой стране проходит матч. Но я согласен, что без эффективной, независимой судебной системы эти стандарты не заработают. Безусловно, введение современных форм контроля над доходами в России должно проводиться с осторожностью и постепенно, параллельно с обеспечением надлежащего уровня защиты конфиденциальности и частной жизни. В США этот процесс занял не менее 20 лет.

-- В последнее время руководство российской налоговой полиции активно продвигает идею «финансовой амнистии» в качестве стимула к возврату бежавших капиталов. Имеет ли это какой-то смысл для России?

-- Не думаю. Зачем проводить амнистию, если не устранены причины бегства капиталов? Сначала надо реформировать законодательство, сделать налоговые процедуры работоспособными, улучшить инвестиционный климат. А иначе все начнется сначала. Так что разговоры о необходимости «финансовой амнистии» в России в настоящее время очень похожи на чью-то пиаровскую кампанию.