Гамлетовский вопрос российской экономической политики -- печатать или не печатать деньги для вложения инвестиций в экономику -- вновь активно обсуждался в России.

Новый форум и новая сцена для этой не новой драматической дискуссии -- заседание Государственного совета. Стратегия имени Ишаева базируется на том, что государство, почувствовавшее себя сильным, может взять на себя контроль за использованием избытка напечатанных денег и распределить их на инвестиции по отраслям и регионам. Для этого будут выдаваться госгарантии кредитов и учитываться векселя заводов.

Парадоксальным образом стратегия имени Грефа основана на том же допущении -- государство сегодня сильное. Значит, оно может обеспечить права собственников, исполнение договоров. А в случае неисполнения предприниматель будет обанкрочен четко и в судебном порядке. Следовательно, инвесторы перестанут бояться вкладывать в России деньги. И печатать их излишне.

За последние десять драматических лет на практике были испробованы оба эти подхода. С 1992 по 1995 год правительство активно продолжало распределять и субсидии, и гарантии предприятиям, сельскому хозяйству, оборонке на мобилизационные мощности, под инвестиционные проекты, на северный завоз и т.д. и т.п. Важнейшим источником поступления всего этого потока ресурсов была кредитная эмиссия Банка России. Не отказывал ЦБ в кредитах и коммерческим банкам. Результат известен хорошо -- падение промышленного производства вдвое и инфляция 350% в год.

В 1995--1998 годах от эмиссионной накачки денежной массы удалось отказаться. Казалось, окончательно. Результат тоже известен. Приток денег в Россию начался, но государство канализировало почти все эти ресурсы в государственный долг через рынок ГКО. Инвесторы верили в силу российского государства ровно настолько, чтобы дать ему в долг на полгода и под высокие проценты. Для этого силы государства хватило.

Но ее не хватило на то, чтобы собрать налоги, достаточные для обслуживания госдолга. Бюджетные кризис, разворачивавшийся несколько лет, привел наконец к взрыву всей финансовой системы в августе 1998-го.

Не хватило силы государства и на то, чтобы заставить обанкротившиеся банки вести честную игру с вкладчиками и кредиторами.

После стабилизации политической ситуации в результате выборов в 1999--2000 гг. сила государственной власти, очевидно, возросла. Однако опыт контроля за использованием государственных средств как-то не вдохновляет. Не внушает оптимизма вид замерзающих больниц и детских садов в Приморье, не радуют ясностью объяснения о судьбе денег, выделенных на ремонт Останкинской телебашни. И глядя на две боевые бригады -- одну, штурмующую вход в заводоуправление, и другую, противостоящую ей, -- с противоположными судебными решениями в руках у каждого участника конфликта, не веришь в способность сегодняшнего государства реально осуществить обещанную гарантию собственности.

Логично будет предположить, что президент и правительство продолжат борьбу за усиление государства, при этом сделав выбор между вариантами государственной экономической политики. Ресурс власти будет брошен либо на административный контроль (по Ишаеву), либо на гарантирование законности (по Грефу).

Но что-то подсказывает, что логика опять не сработает. Наиболее вероятен третий вариант -- путь между двумя стратегиями. Ни одно из направлений так и не будет реализовано последовательно. И степень расхлябанности и беспомощности не уменьшится во властных структурах до того уровня, который позволит сознательно проводить четкую линию в экономическом развитии страны.

Мы снова хотим, как лучше, но скорее всего все будет так, как всегда было на протяжении последних лет. Вопрос, на который нет у нас ответа, отнюдь не в стиле шекспировских героев: неужели это навсегда?

А излишек денег уже выпущен Банком России. Денежная масса выросла в 2000 году не на запланированные 20%, а на 40%. От того, в каком государстве мы живем -- действительно сильном или нет, зависит, пойдут ли они в производственное накопление или резко ускорят инфляцию.