Билл Клинтон завершил вчера исторический визит во Вьетнам, страну, имя которой стало символом грубейших просчетов американских политиков и их горького поражения. Тот факт, что поездка именно в Ханой и Хошимин (бывший Сайгон) венчает восьмилетие внешней политики Клинтона, весьма символичен. Примирение США с Вьетнамом -- это не признание Вашингтоном прежних ошибок и своей вины. Сегодняшний Вьетнам -- формально по-прежнему коммунистический, но фактически бурно развивающийся по рыночному пути -- удивительным образом свидетельствует о том, что победоносные вьетконговцы, выгнавшие в свое время заносчивых янки, в конечном итоге все-таки потерпели поражение.

«Вьетнамское чудо» последнего десятилетия состоит в том, что управляемая компартией страна сумела сохранить внутриполитическую стабильность и не потерпеть крах вслед за своим главным союзником и донором -- СССР.

По всем внешним признакам Вьетнам ждала печальная судьба «старшего брата». В первой половине 80-х вьетнамская экономика представляла собой уменьшенный филиал брежневского «застоя». Страна не могла себя прокормить и была вынуждена завозить продовольствие, в промышленности рост производства не достигал и одного процента. Неуклюжие преобразования лишь усугубляли ситуацию. Это был настоящий кризис, который власть прикрывала ссылками на последствия войны. Лишь щедрая помощь со стороны СССР и СЭВ (более 3 млрд долл. в год) удерживала больную экономику от коллапса.

Смерть в 1986 году «застойного» генсека Ле Зуана и начало «перестройки» в СССР помогли Ханою начать движение по пути реформ. Вьетнамское руководство второй половины 80-х не ставило под вопрос прочность союзнических связей с Москвой. Однако моделью для политики «обновления» (дой мой) стали реформы не Горбачева, а Дэн Сяопина.

Ханой избрал китайский путь глубокой экономической реформы, опирающейся на привлечение иностранных инвестиций и деколлективизацию сельского хозяйства без политической либерализации.

Реформы помогли сгладить трения коммунистического Севера и освобожденного им капиталистического Юга -- южанам, которые после войны были недовольны негибкостью новой власти, дали возможность свободно торговать и инвестировать. Начавшееся на юге оживление экономики показало северянам, кто на самом деле умнее. К концу 1989 года Вьетнам вывел войска из Камбоджи, что открыло перед страной путь к нормализации отношений как с Китаем, так и со странами Запада. Голодавший при «брежневской модели» Вьетнам стал вторым в мире экспортером риса. Успех экономических реформ и способность успешно развиваться после распада СССР и СЭВ быстро избавили Вьетнам от обидного ярлыка «марионетки Москвы». В первой половине 90-х годовые темпы роста вьетнамской экономики достигали 8--10% -- в азиатском регионе сравнимые показатели были только у Китая.

И это не просто совпадение. Проблемы экономики современного Вьетнама идентичны китайским -- стимулирующий миграцию большой разрыв между доходами в городе и на селе, неэффективность госпредприятий, слабая банковская система, высокие тарифные барьеры на пути иностранных товаров, масштабная коррупция среди чиновников, затоваривание внутреннего рынка и т.д. Даже территориальная структура экономики в СРВ та же, что и в КНР, -- малоэффективная, но стратегически важная индустрия сконцентрирована на Севере, тогда как динамичная и прибыльная легкая промышленность -- на Юге. Почти семилетнее отставание в осуществлении «модели Дэн Сяопина» дает ханойскому руководству уникальную возможность наблюдать за опытом северного соседа и заимствовать ту политику, что оправдала себя в КНР на практике.

Хотя Вьетнам принадлежит к странам националистического «восточно-азиатского социализма» (КНР, КНДР, Лаос), сумевшего благополучно пережить крах СССР и соцстран Восточной Европы, перспективы его сближения с Китаем не беспредельны. Несмотря на общность экономических интересов и заинтересованность в совместном противостоянии давлению Запада, Ханой очень подозрительно относится к усилению мощи Китая, ведь Пекин может в будущем попытаться силой решить вопрос о принадлежности спорных островов в Южно-Китайском море.

Китай, еще пару десятилетий назад бескомпромиссно боровшийся с «малым вьетнамским гегемонизмом» и даже преподавший ему «урок» путем военного вторжения в феврале 1979 года, с не меньшей настороженностью наблюдает за усилением Вьетнама. В сложившейся ситуации Ханой рассматривает налаживание связей с США не только как источник инвестиций, но и как противовес потенциальной угрозе с Севера. И это тоже китайское изобретение -- та же самая комбинация была разыграна в начале 70-х Никсоном и Мао Цзэдуном. В выстраиваемых Ханоем «треугольниках» есть место и для Москвы, которая продает Вьетнаму оружие и участвует в развитии его нефтедобывающей отрасли.

Вьетнамские диссиденты надеются, что нынешний визит Клинтона станет катализатором политических преобразований во Вьетнаме. Известный на Западе диссидент, 58 летний врач Кхе Нгуен Зан (18 из последних 25 лет он провел в тюрьмах) обещал к приезду американца создать группу «Объединимся за демократию» и уже разослал через Интернет призывы к политбюро распустить парторганизации, принять новое избирательное законодательство и провести многопартийные выборы. Перед самым визитом западные правозащитники опубликовали документы о нарушении в СРВ прав католиков и буддистов, ультимативно потребовав от Клинтона надавить на Ханой. Но даже если он сделает это, Билла вряд ли услышат. Во-первых, перед глазами пример КНР, где добились феноменального процветания без политической либерализации. Генсек ЦК КПВ Ле Кха Фиеу торжественно обещал стране, что вьетнамский социализм простоит еще 50, 100 и более лет. Во-вторых, на фоне еще незаживших ран войны морализаторство лидера США будет неуместным вдвойне.

Вьетнамские лидеры понимают, что Клинтон не хочет извиняться за агрессию США, а потому разговор о репарациях невозможен. Однако Ханой все же рассчитывает на получение гуманитарной помощи для жертв войны.

К примеру, от токсичного дефолианта Agent Orange, которого американцы распылили над Вьетнамом более 72 млн литров, пострадало более миллиона человек, более 150 тыс. детей родились с серьезными недостатками. Однако США принципиально не хотят заниматься этими проблемами, тратя на поиск останков американских солдат в десятки раз больше средств, чем на помощь тем, в кого эти солдаты стреляли. Вашингтон предпочитает давать деньги на политически нейтральные программы борьбы со СПИДом или распространения шлемов среди мотоциклистов. Лидеры США исходят при этом из того, что 60% населения Вьетнама моложе 30 лет, и с этими людьми можно говорить о будущем без всяких упоминаний о прошлом.

Визит Клинтона в СРВ совпал с моментом обретения вьетнамской экономикой второго дыхания. После азиатского финансового кризиса 1997 года приток иностранных инвестиций, заменивших Вьетнаму советские поставки, замедлился (спад с 2,1 млрд долл. в 1997 г. до 600 млн в 1998-м), темпы роста экономики упали вдвое до 4,8%. Иностранные эксперты, ранее сулившие Вьетнаму титул нового азиатского «тигра», заговорили о том, что возможности умеренных вьетнамских реформ уже исчерпаны. Обращения к Ханою иностранных правительств и международных экономических структур приобрели ультимативные интонации, эйфория инвесторов сменилась глубоким разочарованием. Однако закрытость финансовых рынков и неконвертируемость национальной валюты защитили Вьетнам от разорения (то же самое произошло и с Китаем).

Теперь экономика Вьетнама восстанавливается: в этом году ВВП вырос на 6,7%, а экспорт достиг рекордного показателя в 14 млрд долл., что на 21,3% выше показателей прошлого года. Хотя по сути дела Ханой будет выступать в экономическом диалоге с США в качестве просителя инвестиций, благоприятная экономическая конъюнктура лишает Клинтона возможности высокомерно раскритиковать хозяев за медленное проведение реформ. Вьетнамцы способны показать товар лицом, предъявив заморскому гостю устойчиво развивающуюся экономику вкупе с политической решимостью и далее идти вперед по пути осторожной глобализации.