В номере газеты «Время новостей» от 18 октября была опубликована статья «Лучше маленький». В ней шла речь о некоторых проблемах московского строительства, в первую очередь о реконструкции Большого театра. Руководство Моспромстроя (строительной фирмы, ведущей работы на Большом) выразило желание опровергнуть некоторые положения статьи и поделиться информацией о том, что сегодня происходит вокруг этого привлекающего повышенное внимание общественности объекта. С Яковом САРКИСОВЫМ, заместителем генерального директора Моспромстроя и руководителем работ по реконструкции Большого театра встретился обозреватель газеты «Время новостей» Николай МОЛОК.

-- Яков Константинович, Моспромстрой уже несколько лет строит комплекс Большого театра. Но ведь судя по названию вашей фирмы вы занимаетесь промышленными сооружениями.

-- Моспромстрой был создан в 1972 году для строительства промышленных и уникальных объектов в Москве. С тех пор мы построили АЗЛК, ЗИЛ, завод «Серп и молот», все хлебозаводы, заводы по переработке овощей, рыбы, мяса, кожи. Но параллельно нашим коллективом строились и наиболее крупные объекты уникального характера: 1-й и 14-й корпуса в Кремле (сенат и зал пленумов), «Президент-отель» на Большой Якиманке, Центр международной торговли, все выставочные павильоны на Красной Пресне и в Сокольниках, спортивные комплексы в Измайлове, Лужниках... Сегодня мы являемся самой крупной строительной организацией не только в Москве, но и в России, что позволяет нам делать в кратчайшие сроки очень серьезные объекты. Мы за пять лет построили храм Христа Спасителя, за полтора года реконструировали Малый театр, за два года его филиал, за шесть месяцев консерваторию, первую очередь Музея личных коллекций, Музей Пушкина на Пречистенке. С 1995 года работаем в Историческом музее: за два с половиной года мы открыли первую очередь, а в следующем году мы намерены закончить музей в целом. Но вот Гостиный Двор мы не строили и даже не участвовали в тендере. Мы не строили Манежную площадь. С самого начало было решено, что ее будут строить профессионалы по подземному строительству -- Мосинжстрой. Нас привлекли лишь на несколько видов работ, которые они сами были не в состоянии сделать.

-- Как вы получаете заказы?

-- Мы одна из многих строительных организаций в Москве. Всего в Москве несколько сотен строительных фирм, в них работают свыше 700 тысяч человек, наших из них только 25 тысяч. Смешно говорить, что мы можем претендовать на роль какого-то монополиста. Если и говорить о монополии, то только на то, чтобы быстро и с хорошим качеством построить крупный, сложный объект. Тут сравниться с нами могут немногие, наши специалисты имеют огромный опыт строительства. Поэтому правительство Москвы и работает с нами. Например, в свое время было решено за год построить десять отделений милиции. Поручили нам.

Не говоря уже о том, что правительство Москвы было соучредителем нашей организации (сейчас у него осталось примерно 25% акций). Поэтому мы с большим удивлением и возмущением восприняли фразу в вашей статье: «Моспромстрой был для Лужкова тем же, чем «Мабетекс» для Павла Бородина». Мы, честно говоря, не знаем, чем являлся «Мабетекс» для Бородина. Но у нас с правительством Москвы отношения исключительно уважительные и деловые.

-- А вы когда-нибудь работали с «Мабетексом»?

-- В сенате, где мы были генподрядчиком. Мы делали строительные и отделочные работы, реставрацию делали специализированные фирмы, которые мы привлекли, а «Мабетекс» делал некоторые интерьеры, занимался оборудованием и мебелью. Бородин напрямую заключал с ними контракт, это было его право как заказчика. Кстати, в конце 1998 года «Мабетекс» обратился к нам (не через Бородина, а через Ресина) с просьбой поучаствовать в строительстве Большого театра. Они хотели делать интерьеры. Мы им сказали, сделайте эталон такого-то кабинета и артистической, если будет лучше и дешевле, то мы вас будем нанимать. То есть как тендер. Они говорят, да, мы это сделаем бесплатно. Но не сделали.

-- Возвращаясь к заказам. Ведь, кроме поручений правительства, в Москве с 1995 года существует и система тендеров. Был ли тендер на Большой театр?

-- В зависимости от источника финансирования тендеры проводит одна из структур правительства Москвы. Во многих участвуем и мы, да не все выигрываем. Что касается Большого театра, то в 1993 году постановлением правительства России госзаказчиком было определено правительство Москвы, а оно, проведя тендер на заказчика, выбрало нас. Затем, проведя тендер внутри Моспромстроя, среди своих строительных фирм, мы определили подрядчика. Мы были бы рады, если бы заказчиком был Большой театр, и он бы с нами заключил договор «под ключ», как это принято в мировой практике. Тогда бы от театра требовалось только одно -- дать грамотное техническое задание. А все остальное делали бы мы. Как, собственно, делаем и сейчас. Но только тогда бы никто не стал ворчать, что мы одновременно и заказчики, и подрядчики.

-- А почему все-таки выбрали именно вас?

-- Реконструкция Большого театра была задумана в 1987 году. Было постановление правительства, по которому вменялось: переселить Театр оперетты в новое здание на площади Маяковского, реконструировать старое здание и переселить туда труппу Большого театра, а потом приступить к его реконструкции. К 1993 году ничего не было сделано. Тогда мы предложили Лужкову и правительству России просто построить новое здание филиала Большого. Предложение прошло на ура.

-- Лужков вам потом помогал?

-- Надо отдать должное правительству Москвы: в кратчайший срок была утверждена концепция, было проведено отселение жилого дома (80 семей, три кафе, два магазина, шесть мастерских художников). Был отселен Внешэкономбанк из здания, где теперь вспомогательный корпус. Правительство Москвы предоставило льготный режим по аренде площадей для размещения времянок на площади Революции вокруг памятника Карлу Марксу и еще в нескольких местах. Нам это обходится практически бесплатно, а иначе вошло бы в стоимость строительства. При отселении жильцов мы покупали квартиры на первичном рынке, то есть по государственным ценам. Каждый год нас финансировали с большими задержками, но мы продолжали работать за счет своих средств, что может позволить себе только крупная организация и только тогда, когда заказчик и подрядчик находится в одних руках. А если бы заказчиком, через которого проходят деньги, выделяемые правительством, был сам Большой театр или кто-то другой, генподрядчику пришлось бы подавать на него в суд или прекращать строительство.

-- Для вас было неожиданностью, что генпроектировщиком второй очереди стал «Курортпроект»?

-- Скорее было неожиданностью, что тендер проиграл «Моспроект-2». «Курортпроект» -- неизбалованный вниманием коллектив с очень способными конструкторами, имеющими опыт проектирования оригинальной архитектуры. Раньше они делали курорты. А ведь то, в чем архитекторы были ограничены в Москве, на курортах позволялось. И сейчас можно видеть, какие интересные вещи они построили в Крыму, да и по всей территории России. На практике мы впервые встретились с «Курортпроектом» при строительстве куполов храма Христа Спасителя, которые они проектировали по просьбе «Моспроекта-2».

-- И дальше, когда был выбран генпроектировщик, начались споры из-за концепции проектирования театра? Одни сочли Большой памятником архитектуры, хотели его сохранить, не решая при этом всех проблем театра. Другие, наоборот, учли потребности труппы, которая за 150 лет увеличилась в 15 раз, но при этом памятник нужно было перестроить.

-- Действительно, ситуация сложная. Но она касается исключительно задней, невидимой зрителю сценической части здания. Для того чтобы удовлетворить современные потребности театра, изложенные в задании на проектирование, необходимы определенные изменения габаритов сценической части -- для строительства арьерсцены. Колонны Бове-Кавоса, скрытые поздними пристройками и частично уже разрушенные, нужно перенести на новый, проектируемый фасад здания. Мы предлагаем разобрать их по кирпичику и сложить заново на новом месте. При этом вся зрительская часть подлежит реставрации -- мы хотим вернуть ей облик второй половины прошлого века. Все находящиеся там служебные и технические помещения будут переведены в уже построенные корпуса первой очереди. Вместе с тем мы отлично понимали, что подобное решение сценического пространства не может не затронуть интересы тех общественных организаций, которые призваны охранять памятники архитектуры. Мы обратились к ним, чтобы они внесли какие-то компромиссные предложения. Мы хотели сделать всех участниками единого творческого процесса. Не получилось. Консорциум реставраторов, не имея на то ни юридических, ни моральных оснований (мы не давали им никакого задания), стал параллельно разрабатывать свой проект реконструкции, предлагая вернуться к объему здания 1856 года, а все проблемы решать за счет подземного пространства.

-- А под землю уходить нельзя?

-- В принципе можно все. Но только для этого нужно учитывать подземные воды, коллекторы и коммуникации, опоясывающие здание театра, метро, а также сроки, бюджетные деньги и риск такого вторжения под уникальный памятник. Мы все это уже прошли, строя здание филиала и инженерного корпуса. Уже тогда обсуждалась идея двух дополнительных этажей для подземной автостоянки. На этом очень настаивал мэр. Но исследования показали, что в таких грунтах это очень опасно. Во время строительства филиала соседние здания дали трещины -- Детский театр, Театр оперетты, вспомогательный корпус. Мы все это потом были вынуждены ремонтировать. Хотя строили по всей технологической строгости, даже не стали делать открытый котлован. А в сваях сделали специальные окна, чтобы пропустить текущие в Неглинку подземные ручейки и реки. То есть сделать можно все, но возникает вопрос: зачем?

-- Как вы отнеслись к назначению Госстроя госзаказчиком, а министра культуры -- председателем Координационного совета по реставрации Большого театра?

-- Решение правительства было логичным. Госстрой назначен заказчиком в соответствии с законом о бюджете, согласно которому с 1 января 2000 года ни один субъект федерации не может быть госзаказчиком по объектам, финансируемым из госбюджета. А назначение Швыдкого связано с тем, что Большой театр недавно вернулся под юрисдикцию Министерства культуры. Я не вижу никакой борьбы между Швыдким и Лужковым, ведь сопредседателем совета с 1998 года является как раз московский мэр. В состав совета входит руководство театра, представители охраны памятников, известные архитекторы, общественные деятели, творческие работники. Мы надеемся, что совет внесет свою лепту в выбор концепции. Но решение, каким быть театру, предстоит принимать уполномоченным государственной власти -- Минкульту и Госстрою, а если потребуется частичное изменение облика памятника, то и правительству России.

-- И когда же может начаться реконструкция?

-- Сначала надо достроить здание филиала и перевести туда труппу. Если будут выделены предусмотренные средства, то мы сможем закончить работы в конце следующего года. А работа театра в новом филиале начнется в сезоне 2002 года. Тогда можно будет преступить к реставрации и реконструкции основного здания.

-- А как же указ Путина, в котором говорится о начале реконструкции в 2001 году?

-- Мы рассчитываем, что к концу текущего года концепция будет утверждена, и тогда в 2001 году можно будет полностью завершить весь объем проектирования. После этого можно будет заключать контракты и делать авансовые платежи. Это и есть начало реконструкции. Задача в том, чтобы тщательно подготовить проектную документацию. Чтобы закрывать театр не на три года и не на два, а максимум на полтора.

-- Вы не считаете, что со сменой заказчика может произойти и смена подрядчика и проектировщика второй очереди?

-- Нового тендера на генпроектировщика не будет, потому что он уже был и проводил его сам Госстрой. А на подряд Госстрой, может, конечно, объявить тендер, и тогда мы будем в нем участвовать.



Строительство комплекса Большого театра было приостановлено из-за отсутствия денег. Из 215 миллионов долларов, предусмотренных сметой, правительство России выделило лишь 110. На эти деньги успели построить инженерный корпус, вспомогательный корпус, здание филиала (не закончено), а также отреставрировать здание музея ГАБТа и возвести технологическую котельную при мастерских театра в Петровском переулке. Все это считается первой очередью. Что касается второй очереди -- то есть основного здания театра, то ее строительство может начаться только после того, как будет завершена первая. А первая находится в следующем состоянии.

Инженерный корпус -- это три этажа под землей глубиной около 15 метров: станция пожаротушения, электрическая подстанция, вентиляционная камера и т.п. Корпус был сдан в эксплуатацию еще в 1998 году и сейчас уже обслуживает основное здание театра.

Вспомогательный корпус -- 7-этажное здание, составленное из трех старых домов. В центре -- атриум, где можно устраивать концерты, выставки или камерные спектакли. Рядом столовая для персонала, кафе, служебные помещения. Кроме того -- студия звукозаписи, репетиционные залы оперы, оркестра и балета (последний -- с наклонным полом, как на основной сцене Большого), артистические со множеством душевых и много чего еще. Здание достроено, но из-за смены руководства театр уже второй месяц не может его принять -- не до того сейчас.

Здание филиала -- это театр на тысячу мест. Сцена почти такая же большая, как и в старом здании. Предусмотрена уникальная система звуко- и виброзащиты (внизу все-таки метро). Под потолком зрительного зала -- бумажный макет люстры. Все остальное примерно в таком же состоянии: лестницы без ступеней, колонны без мрамора, полы без паркета. Стройка заморожена уже почти год -- нет денег и нет технологического оборудования. Но снаружи театр практически готов.

Что касается котельной при мастерских, то она давно работает. А вот Музей ГАБТ, расположенный в старинном особняке, где в свое время жил и сам Осип Бове, пустует. Реконструкция была завершена почти два года назад, но музей так и не открылся. При Васильеве в особняке иногда давались балы. У новой администрации до него, видимо, тоже еще не дошли руки.