Главная достопримечательность отдаленного липецкого села Конь-Колодезь -- памятник коню Петра I, который, по легенде, в этом месте споткнулся о колодец и отметил место будущего поселения. Еще есть полуразвалившийся дворец флотоводца Сенявина, в котором долгие годы размещался совхоз-техникум, а теперь бродят кошки и лазают дети. С недавних пор третьей достопримечательностью села стала чернокожая девочка Аня, практически сирота, которую воспитывает бывшая совхозная доярка, а теперь пенсионерка Александра Алехина.

Тетя Шура маленькой Ане -- никто, посторонний человек. Как-то к Алехиным приехала Татьяна, школьная подруга дочери, которая рассказала, что осталась без денег, без работы, да еще и с нежеланным ребенком на руках. Узнав, что дочь не просто родила ребенка вне брака, но еще и от африканского друга, мать Татьяны отказалась ее видеть. Татьяна рассказала, что рассчитывать ей не на что и не на кого, и попросила Алехиных некоторое время присмотреть за младенцем, пока она не найдет работу и жилье. Так темнокожая семимесячная Аня оказалась в далеком липецком селе.

Первое время Татьяна раз в две-три недели приезжала в Конь-Колодезь и навещала дочку. Правда, ни денег, ни вещей или продуктов она с собой не привозила, наоборот, сердобольные Алехины еще и давали ей «гостинцев» с собой. Со временем Татьяна приезжала все реже, а потом и вовсе позабыла об Ане. В 1996 году Александре Тихоновне пришла повестка в Воронежский суд -- Татьяну Базанову лишали родительских прав. Девочку тетя Шура взяла с собой в суд. По ее словам, мать Ани не особенно протестовала против решения суда и на заседание пришла с двумя африканскими друзьями. Отца девочки среди них не было.

Александра Тихоновна 44 года проработала дояркой в местном совхозе. Намерения усыновлять чужого ребенка у нее не было -- у нее нормальная семья: муж, дочь, двое родных внуков. «Так получилось», -- говорит она сейчас и еще говорит о том, что ей просто было жалко ребенка, о котором некому позаботиться. Когда же родную мать Анны лишили родительских прав, отдавать девочку в интернат она не захотела и оформила опекунство. Кстати, до этого она четыре года растила девочку, не получая никакой помощи даже от государства.

Сейчас Ане 8 лет. Она учится в третьем классе сельской школы, каждое утро со школьным рюкзачком идет через все село в школу и практически неразлучна с бабушкой, от которой не хочет уезжать даже в лагерь. Так же, как остальные сельские дети, Аня учится доить корову, играет с младшими братьями во дворе небольшого домика, бегает в ларек за чипсами и торгует картошкой на трассе. В совхозе подолгу не платят зарплату, и все жители села от мала до велика зарабатывают деньги, продавая на шоссе картошку, лук и яблоки со своих огородов.

Аня часто болеет. Тетя Шура объясняет это тем, что «южному организму не климатит» в нашей средней полосе. Дети, случается, дразнят Аню, но впечатления забитого ребенка она не производит и в случае чего может постоять за себя. Между прочим, как рассказала нам социальный педагог Наталья Пронина, еще за год до того, как Аня пошла в школу, ее будущих одноклассников начали готовить к тому, что с ними будет учиться непохожая на окружающих девочка. А ее учительница Елена Ломакина однажды нашла у нее пудреницу: девочка думала, что с помощью косметики она сможет изменить цвет лица.

В селе к девочке уже давно привыкли и давно уже обсудили собственный «мексиканский сериал», в котором одна женщина выгнала из дома дочь, принесшую в подоле черного ребенка, а другая взвалила на себя немалые хлопоты о посторонней девочке. «Я поражаюсь тете Шуре, но так не смогла бы», -- так говорят все соседки. В общем-то, и к Ане, и к тете Шуре в Конь-Колодезе относятся сочувственно. Правда, до поры до времени. Как сказал один из их односельчан: «Ей будет очень трудно, когда она подрастет. Она всегда будет на виду, поэтому ей надо будет следить за каждым своим шагом -- не дай Бог, оступится. То, что простят кому-нибудь другому, ей не простят никогда!» Пока же девочку дружески зовут «Анька-негритянка» и относятся к ней гораздо теплее, чем к переселенцам, беженцам и мигрантам, которые в последние годы стали обосновываться в селе.

Первый армянин появился в Конь-Колодезе несколько лет назад, снял угол и перезимовал, торгуя привезенными с собой самодельными люстрами и домашним вином. Потом к нему переехали родственники, которые развернули торговлю, покупали дома в райцентре и в довершение всего привезли из близлежащего Воронежа списанный самолет, в котором устроили придорожный ресторан. К коммерческой деятельности «армянского клана» в селе относятся весьма неодобрительно -- «на нас зарабатывают!» Маленькая же сирота, которую воспитывает вчерашняя доярка на пенсию и небольшое государственное пособие, пока не вызывает у соседок подобных чувств.

Пару лет назад почтальон принесла в село письмо с пестрыми марками, адресованное Татьяне, о которой давно уже не было ни слуху, ни духу. Письмо отдали Александре Тихоновне и переводили всем селом. Разобрали и страну, откуда пришло письмо, -- Гвинея-Бисау. Отец девочки спрашивал, как там дочь, однако приехать за ней не обещал. Между тем тетя Шура хотела бы его найти. Она показывает изрядно потрепанный конверт, не разберем ли мы адрес: «Может быть, он забрал бы ее туда: вдруг все же обижать будут?..»