Кажется, еще никогда возвращение украденных из России произведений искусства не обставлялось с такой помпой. В прошедшую пятницу в Министерстве культуры состоялась пресс-конференция и специальная выставка семи небольших рисунков тушью работы Павла Филонова. Рисунки были похищены из Русского музея в конце 70-х годов (не просто кража, а подмена подлинников на копии), а в начале 80-х они оказались в собрании Центра Помпиду (законно куплены в парижской Галерее Жоржа Лаврова). В пресс-конференции участвовали: министр культуры Михаил Швыдкой, его заместитель Павел Хорошилов, руководитель Департамента по сохранению культурных ценностей Анатолий Вилков и европейский представитель американского Фонда Соломона Гуггенхейма Николас Ильин, благодаря "личному содействию которого" (цитирую пресс-релиз) рисунки и вернулись в Россию.

Почему же о простой вроде операции -- кража, оперативно-следственные действия, переговоры с привлечением французского адвоката, возвращение -- журналистам отчитывался высший эшелон культурной власти, без конца называвший эту историю беспрецедентной?

Начнем, естественно, с цены вопроса. Центр Помпиду приобрел рисунки за 62 с половиной тысячи французских франков -- деньги даже по тем временам небольшие (10--11 тысяч долларов). Сегодня рисунки застраховали на сумму сто тысяч долларов. Г-н Вилков также авторитетно сообщил, что рыночная стоимость работ достигает 200 тысяч долларов. Откуда уважаемый минкультщик взял эту сумму, остается неясным. Работ Филонова на рынке (легальном, конечно) с тех пор, кажется, вообще никогда не было, и, соответственно, об их рыночной стоимости можно только догадываться. Скорее всего такая цифра была названа лишь для того, чтобы продемонстрировать уместность надутых щек сотрудников министерства. В этой связи вспоминается рассказ одной моей знакомой о краже из другого, уже московского, музея: когда музейщики сообщили о случившемся в милицию, они в десятки раз завысили ценность похищенного -- чтобы милиция начала расследование, поскольку если вещь стоит каких-нибудь 50 тысяч долларов, искать ее вообще не будут.

Следующий вопрос: кто виноват? На пресс-конференции сообщили то, что специалисты знают и так: подмену осуществили сами сотрудники Русского музея. Однако виновные не были наказаны -- дело в 1997 году закрыли по давности лет. Поэтому и имена воров не разглашаются. Анатолий Вилков сказал лишь, что в деле фигурировали многочисленные сотрудники музея, начиная с его тогдашнего директора. Но лучше всех на вопросы журналистов, кто же все-таки виноват -- воры, тщательно продумавшие подмену, музейщики, халатно относившиеся к своим фондам, французы, которые скупили краденное и долго не хотели его отдавать, или вообще советская власть, на протяжении полувека гнобившая искусство авангадра -- ответил Павел Хорошилов в свойственной ему цинично-ироничной манере: во всем виновата выставка "Москва--Париж", прошедшая в том самом Центре Помпиду в 1979 году и ставшая "прорывом" в культурных отношения СССР и Запада. Тогда миру были впервые в таком масштабе предъявлены достижения авангарда, что и предопределило моду на него, создание на Западе рынка русского искусства, в частности, черного. Во многих смыслах Павел Владьевич прав: если бы не было той выставки, краж и махинаций с русским авангардом было бы куда меньше. Только если бы не она, произведения русского авангарда могли бы и до сих пор храниться на чердаке Русского музея, где они и лежали много лет, скрываемые от честных взоров партийных проверочных комиссий.

Тут следует перейти к художественной ценности рисунков. Павел Филонов -- классик русского авангарда. Изобретенное им "аналитическое искусство", наряду с супрематизмом Малевича и лучизмом Ларионова, считается одним из высших достижений мирового искусства в XX веке. Беда лишь в том, что на Западе Филонова знали лишь по черно-белым репродукциям. Просто потому, что произведений художника в западных музеях нет. Все свои работы Филонов, умерший в 1941 году, завещал пролетарскому государству. Которому они и достались в 1977-м -- сестра художника передала в дар Русскому музею 300 картин и рисунков. Впрочем, дело здесь не только в завещании. В России тогда произведения Филонова (да и любого авангардного художника) вообще не имели никакой ценности. Больше того, их хранение считалось небезопасным. Запуганные родственники передавали в музеи целые коллекции. Практически одновременно с сестрой Филонова свои вещи в тот же Русский музей сдали и наследники Малевича, получив за это мизерное вознаграждение. (Теперь все иначе: недавно картина Малевича была продана за полтора десятка миллионов долларов.) Поэтому желание Центра Помпиду купить неожиданно оказавшиеся на рынке рисунки, по меньшей мере, понятно.

Наконец, последнее и самое главное. Перед нами фактически частный случай реституции. Американские музеи возвращают вещи, отобранные нацистами у евреев, а французские музеи возвращают вещи, украденные из России. Примерно одно и то же. Но данный случай и впрямь беспрецедентен -- это ведь едва ли не единственный успех России в деле возвращения похищенных культурных ценностей. Чему, собственно, все так и были рады.

На пресс-конференции многократно кланялись и благодарили французское правительство, которое согласилось отдать нашего Филонова. При этом, однако, заявлялось, что был привлечен адвокат, услуги которого и оплачивал Николас Ильин, причем как частное лицо. Но спрашивается, если французские власти добровольно согласились отдать рисунки, зачем тогда потребовался адвокат? А если адвокат был так нужен, зачем понадобился Ильин? (В этом месте Михаил Швыдкой беспомощно сослался на безденежье Минкульта, а Павел Хорошилов, усмехнувшись, объявил, что единственное, что смогла профинансировать российская сторона, было шампанское для церемонии передачи рисунков.) И с чего это вдруг Ильину было выкладывать деньги из собственного кармана? Благотворительность? Спонсорство? Неужели Министерство культуры готово играть роль художника, для осуществления проекта которого требуются частные пожертвования?

На все эти вопросы позволяет ответить одна-единственная оговорка министра Швыдкого: во время пресс-конференции он нечаянно назвал г-на Ильина "на ты". Как старинного приятеля.