Российское правительство фактически само тормозит приток иностранных инвестиций. Закон «О соглашении о разделе продукции», разработанный более пяти лет назад, по мнению его разработчиков, мог бы стать локомотивом по привлечению западных денег в Россию. Почему до сих пор СРП не смогло нормально заработать и что от него ожидают инвесторы, корреспонденту газеты «Время новостей» Василию ВЕРБИНУ рассказал руководитель экспертной группы по вопросам СРП при Министерстве энергетики, один из авторов этого закона Михаил СУББОТИН.

-- 31 августа правительство рассмотрит вопрос об СРП. Что необходимо предпринять в первую очередь?

-- Именно сейчас надо принимать решение. Либо, наконец, будут сформулированы правила игры, и инвестор почувствует, что разговор пошел серьезный, либо мы сами на несколько лет поставим барьер на пути прямых инвестиций. Пока, с точки зрения инвестора, Россия не выглядит серьезным партнером: уж за пять-то лет можно было научиться выполнять условия подписанных договоров, подготовить пакет подзаконных актов.

Что именно решит правительство, станет ясно только после 31 августа. Я могу констатировать наличие ряда проблем, с которыми мы столкнулись за последние полтора года. В бытность премьером Евгения Примакова буквально за три-четыре месяца в законодательстве по СРП был достигнут гигантский прогресс: были подготовлены и приняты поправки в законодательство о СРП. Произошло то, чего правительство не могло добиться от Думы четыре года. К сожалению, такой поддержки СРП со стороны первых лиц не было ни до, ни после. Сейчас для достижения результата -- чтобы деньги, наконец, пошли в реальный сектор -- нужна политическая воля кабинета. Должна быть налажена координация действий министерств и ведомств, обеспечено ответственное поведение их представителей. До сих пор острая дискуссия по вопросам СРП шла главным образом между фискальными ведомствами и Минэнерго, а остальные были довольно пассивны. На стадии реализации соглашений резко возрастает роль Министерства экономического развития: оно работает со всеми подрядчиками и за столько лет имело все возможности разработать программу привлечения российских подрядчиков к СРП. Ведь для них возникает огромный рынок заказов. Нужно одновременно и создавать его, и стараться, чтобы именно наши получали как можно больше подрядов. Невозможно за один день выйти на уровень мировых стандартов по всем направлениям. Но, когда на рынке появляются большие деньги, сделать это нашим предприятиям можно намного легче и быстрее. Если мы будем вводить какие-либо ограничения на СРП, то отечественным компаниям будет тяжелее вклиниться на этот рынок. Но вместо решения принципиальных вопросов началась борьба ведомств за статус государственного уполномоченного органа по вопросам СРП. У инвесторов возникает естественный вопрос: а сохранится ли преемственность, когда будет достигнута организационная определенность? Мало им было, что непонятны правила игры, теперь еще становится неясно: а с кем играть-то?

-- Какие ограничения мешают сейчас?

-- Мешают «законные» квоты, вытекающие из закона «О СРП»: только 30% запасов может разрабатываться на условиях СРП, в проекте должно быть использовано не менее 70% российского оборудования и нанято не менее 80% местного персонала. Если в законе «О СРП» сохранится 30%-ная квота, то это равноценно объявлению о том, что стране не нужны инвестиции в объекты, находящиеся за рамками этой квоты. Вообще любая квота -- это «прокрустово ложе»: кому-то все равно, а для кого-то оно смертельно. Надо рассматривать конкретные условия каждого соглашения.

-- Однако уже в ближайшее время закон «О СРП» может кардинально измениться. Осенью Дума собирается рассматривать очередные поправки. Как на это реагируют инвесторы?

-- Инвесторы не успевают приступить к работе, так как им говорят: нет, подождите, сначала примем поправки в закон «О СРП», Налоговый кодекс, а потом рассмотрим нормативные документы. Минфин, например, заявляет: а зачем сейчас вообще принимать какие-либо поправки в нормативные документы, особенно в налоговые, зачем нам готовить инструкции и т.д., если у нас сейчас идет работа над 2-й частью НК, регулирующей все налоговые вопросы? При этом специалисты Минфина отводят три-четыре года на переход от ныне действующей системы подзаконных актов к прямому действию норм НК. Предложение Минфина отложить рассмотрение нормативных документов на практике означает замораживание всех инвестиционных проектов на несколько лет.

-- Однако некоторые чиновники, наоборот, этому рады. По их мнению, от СРП только один вред.

-- С моей точки зрения, этой проблемой должны заниматься специалисты по инвестициям и бюджетному федерализму. А вместо них сегодня финансовые ведомства представляют «чистые фискалы», налоговики и бухгалтеры, озабоченные сбором денег. Отбирать деньги и их зарабатывать -- это совершенно разные функции. Чтобы государство наиболее эффективно использовало механизм СРП, нужен не столько фискальный менталитет, сколько накопительный.

Поэтому, когда мы сталкиваемся со сложными проектами, которые окупаются нескоро или их разработка находится на грани рентабельности, тут же у фискалов возникает ощущение, что эти проекты вообще не нужны, потому что нефтяные компании мало платят в бюджет. Однако чем сложнее месторождение, чем больше денег в него надо вложить, тем больше государство получает от подрядчиков нефтяных компаний и тем меньше оно получает от самих компаний. Нефтяные компании обеспечивают заказами массу отечественных подрядчиков. В таком случае и основная масса денег в казну идет именно от подрядчиков -- партнеров этих нефтяных компаний.

-- Насколько у инвесторов еще хватит терпения?

-- Я не думаю, что инвестор когда-нибудь скажет «хватит» и уйдет навсегда. Просто все инвесторы -- и западные, и российские -- перейдут к отстраненному созерцанию. Иностранцы, например, уже начинают перебрасывать своих специалистов из России в другие страны. Это означает, что инвесторы устали ждать, когда мы подготовимся к серьезному разговору.

Инвестиции же стране необходимы. Есть такой образ, что Россия -- это банановая республика, которая торгует нефтью. Это в корне неверное представление о структуре активов, капиталов в нефтегазовом комплексе. Чтобы торговать нефтью, нужно вкладывать огромные деньги в другие области экономики. Развитие СРП автоматически ведет к огромному подъему в производстве, сфере услуг, транспорта. Если у нас будет возможность развивать сырьевую базу настолько, чтобы мы могли быть сырьевым «придатком» в международном разделении труда, то это означает, что у нас будет все в порядке с другими отраслями.

Сейчас же наши компании не вкладывают «длинные» инвестиции в Россию. Для них не создали таких условий. Нет никаких гарантий, что завтра правила игры не изменятся. ТЭК -- это очень капиталоемкое производство: обеспечить резкий прирост активов, заметно изменить их структуру -- весьма инерционный процесс. Это как очень тяжелый поезд, которому надо разогнаться. Поэтому деньги надо вкладывать сейчас, если мы не хотим, чтобы через два-три года ТЭК превратился в обузу для экономики. Причем ведь вкладывать будет не государство, речь идет о частных деньгах. Не нужно ни копейки из бюджета. Инвестору нужны только условия для стабильной деятельности. Устойчивый экономический рост возможен только в случае, если будут обеспечены поставки энергоресурсов. Без притока прямых инвестиций в ТЭК это невозможно. Сегодня из-за эйфории от высоких цен на нефть многие стараются не видеть драматизм ситуации. Парадокс: уже много лет государство, не замечая того, своим бездействием режет своих кормильцев.