Статистика утверждает, что природа если и не отдыхает на детях, то проявляет себя во внуках: откуда взяться авангардистам-экспериментаторам в поколении молодых конформистов? Ведь они внуки тех «неоконсервативных 1970-х», что пришли на смену бурным 1960-м. Тем более в столице, где в непосредственной близости к властям и большим деньгам радикальная музыкальная альтернатива чувствует себя неуютно.

Поэтому то, что в трех недавно опубликованных фри-джазовых дуэтах один музыкант американец, четыре петербуржца (из которых один давно живет в Германии) и всего один москвич, -- закономерность, а не случайность.

Как-никак намеренное соединение эстетического и социально-политического оттенка в определении free (свободный) с 1960-х годов было так или иначе связано с «новыми левыми». И с молодежной контркультурой, и (коль скоро речь идет о джазе) с афроамериканским движением за гражданские права (вспомним «Октябрьскую революцию», как постфактум назвали первый фестиваль джаз-авангарда, устроенный в октябре 1964 года в нью-йоркском клубе Cellar).

Alexey Kruglov & Vladimir Tarasov. Dialogos. SoLyd Records. Появление «Диалогов» вильнюсского барабанщика Владимира Тарасова с 30-летним москвичом Алексеем Кругловым по-настоящему знаменательно. Лучше всего об этом сказал Тарасов: «Сам факт, что в России появился «самомыслящий» музыкант, уже многое значит для развития импровизационной музыки. Круглов играет не «спереди» и не «сзади» -- он играет вместе. И это замечательно».

Действительно, то, что московский музыкант может составить компанию «инноватору» Тарасову, исключение из правил. «Во время записи Владимир много рассказывал мне и о наших отечественных авангардистах, и о зарубежных. Естественно, на диске наши словесные диалоги воплотились в звуковые», -- объясняет Алексей Круглов.

Отсюда и два посвящения двум саксофонистам -- Альберту Айлеру и Владимиру Резицкому. Оба стояли у истоков перехода от «первого» авангарда к постмодернизму, причем обоих -- афроамериканца и «архангельского мужика» -- объединяет интертекстуальный диалог со своей этнической традицией как протест против той лакировки, которую предлагали «негрский» поп-соул и советские коллективы «народной песни и пляски».

Но от классического фри-джаза «Диалоги» отличает, профессионально говоря, весьма тонкая тематическая работа, связывающая общими интонациями «Пролог», «Ожидание» и «Эпилог». «Ожидание», в свою очередь, как бы прелюдия к кульминационной «Попытке прорыва». Для Круглова, до сих пор балансировавшего на грани, отделявшей мейнстрим от авангарда (наподобие Эрика Долфи), это действительно первый опыт «прорыва» в область тотальной импровизационной свободы. Что, кстати, тоже уже записано в программе In Tempo, которую на днях выпускает та же SoLyd Records.

Ned Rothenberg и Vladimir Volkov. Live in Dom -- Duo Music for Nikolai Dmitriev. Dom Records. Саксофонист и флейтист Нед Ротенберг наряду с Джоном Зорном -- один из лидеров нью-йоркского новоджазового Даунтауна. И питерский контрабасист-универсал Владимир Волков чуть ли не единственный наш музыкант мирового класса, способный сразу же почувствовать любой импровизационный контекст (от «аукцыониста» Леонида Федорова до ансамбля новой мировой музыки Vedaki). Программа была представлена на пятилетии со дня смерти основателя центра «Дом» Николая Дмитриева в апреле прошлого года. Название «Дуэтная музыка» -- тоже, в сущности, о диалоге. Но снова не о традиционном call & response, (вопрос соло -- ответ хором), все еще составляющем основу афроамериканской поп-музыки. Здесь речь идет о высших формах, включая вполне академические канонические имитации. Не случайно Волков гораздо больше играет смычком (что он делает еще в ансамблях старинной музыки на виоле да гамба), чем «отбивает ритм» (в джазе это называется «ходячий бас»), дергая струны «пиццикато». «Домашний» дуэт Ротенберга--Волкова вполне можно было бы издать и на «академическом» лейбле, например на французском Alpha, славящемся своей толерантностью к импровизационным «выходкам» своих исполнителей и старинной, и новой музыки. И все равно он заслужил бы высокие оценки. Но это все-таки джаз в первую очередь, который, как подметил в свое время Леонард Бернстайн, в буквальном смысле слова «играет нотами». Отсюда естественность фразировки, игровое отношение к тембрам и регистрам -- канон контрабаса и бас-кларнета в сверхнизком регистре или шелестящие «флейтовые» флажолеты контрабаса в диалоге с настоящей флейтой -- японской бамбуковой сякухати. Не говоря уж о джазовом свинге (в номерах с характерными названиями «Поджаренная пуля» и «Ангел среди воров»).

В общем, как это и должно быть в свободной импровизации, в обоих дуэтах: 1+1>2; результат больше, чем сумма слагаемых по отдельности.

Vlady Bystrov -- Alexey Lapin.Rimsky-Korsakov. Crosswise. Leo Records. Для Быстрова это дебют, а для Лапина уже третий релиз на Leo.

Название, разумеется, рискованное: «Римский-Корсаков -- поперек». И никакого прямого отношения к музыке русского классика XIX века в импровизациях дуэта Быстров--Лапин нет. Это скорее неофутуристический вызов вездесущности классика в северной столице. Впрочем, со временем Римского-Корсакова и его современников все-таки кое-что связывает: музыкальная форма альбома -- своего рода сюита типа «Пер Гюнта» Эдварда Грига. Только это музыка не к реально существующей пьесе, а к виртуальному сюжету. Своего рода воображаемое путешествие лирического героя драмы Быстрова--Лапина в дальние страны (в частности, в Китай) и возвращение: исходная «Преамбула» преобразована в финале при помощи электронных «эльфов» -- электронных духовых инструментов и преобразователей акустического звука. Несмотря на то что саксофонист Быстров прибегает к экзотическим духовым (китайская флейта баву), как Круглов к редкому бассетгорну и Ротенберг к сякухати, именно его электроника делает музыку дуэта скорее композиторской. И на нее уж точно могла бы в принципе отреагировать академическая музыкальная пресса достаточно широких взглядов (типа польского Glissando или чешского His Voice). Для дуэта, состоящего из саксофониста Влади Быстрова, уроженца Казани, живущего в Германии и получившего образование в Петербурге, и питерского пианиста Алексея Лапина, скорее подойдет формула из конечной математики 1+1=1.