Патриция Копачинская, Фазиль Сай. Бетховен, Равель, Барток, Сай (Naive). «Если в один вечер звучат Куртаг, Шуман, Барток, Бетховен, не так уж и далеки они друг от друга. Разница только в том, что один из них живет сегодня, а другие нет», -- говорит скрипачка Патриция Копачинская. Ее недавняя запись бетховенского Скрипичного концерта как минимум необычна, если не революционна, и правоту своих слов она подтверждает еще одним релизом, построенным вокруг Бетховена. Помимо Крейцеровой сонаты в программу вошли соната Равеля соль-мажор, «Румынские народные танцы» Бартока и скрипичная соната турка Фазиля Сая. Сай лучше известен столичной публике в роли пианиста; как и Копачинская, не раз играл в Москве, хотя дуэтом у нас они не выступали. «Фазиль -- просто вулкан! -- рассказывает Копачинская. -- Когда мы впервые вместе сыграли, я показалась себе рядом с ним очень маленькой. Играть с Фазилем -- одно из самых больших удовольствий в моей жизни: природная сила, которая в нем есть, нескончаема. Начиная вместе играть, мы иногда достигаем такой силы, что сами оказываемся в трансе, в шоке».

Действительно, судя по альбому, это дуэт с дьявольской энергетикой. Хрестоматийную Крейцерову сонату Копачинская и Сай играют без какой бы то ни было оглядки на традицию интерпретации: так, будто исполняют ее на свете первыми или даже последними, с неожиданным для этой музыки «гибельным восторгом». Средняя часть сонаты Равеля, озаглавленная «Блюз», еще никогда не звучала с таким драйвом, как здесь. Сказалось увлечение Сая джазом, а особый колорит этой части придало использование подготовленного фортепиано. «Перед нашими глазами стоял образ уставшего афроамериканца, играющего на банджо в прокуренном баре», -- рассказывает Копачинская. Нечего и говорить про «Румынские народные танцы», основанные на темах, которые Барток слышал в Трансильвании в исполнении цыганского дуэта скрипачей: у молдаванки Копачинской, дочери профессионального цимбалиста, эта музыка в крови.

Завершает программу скрипичная соната самого Сая, впрочем, названная сонатой лишь как дань традиции. Из пяти частей последняя чуть ли не буквально повторяет квазиромантическую первую, с красивой запоминающейся темой, которая хорошо звучала бы в голливудском кино. Вторая часть напоминает одновременно Бартока и Пьяццоллу, третья -- тоже Бартока, чудом попавшего во вторую половину ХХ века. Тем неожиданнее после этого четвертая -- приношение Равелю и Дебюсси, где вновь дребезжит подготовленный рояль с железками между струн. Странное, но убедительное завершение блестящей программы.

Ынсук Чин. Скрипичный концерт (Analekta). В репертуаре Фестиваля симфонических оркестров мира, недавно прошедшего в Москве, Ынсук Чин -- первый за пять лет современный композитор в полном смысле слова. Речь не только о том, что мы живем с тем или иным автором в одно время, важнее то, насколько он встроен в мировой контекст и известен за пределами своей страны. Чин, вероятно, единственный корейский композитор с международной известностью. Родилась и училась в Сеуле, завоевала несколько премий на международных конкурсах, затем перебралась в Гамбург, где училась у Дьердя Лигети, и позже в Берлин. Ее сочинения исполняли дирижеры Кент Нагано, Саймон Рэттл, Петер Этвеш, Неэме Ярви, скрипач Кристиан Тецлафф, Кронос-квартет, ансамбль Intercontemporain и другие музыканты мирового уровня. Большим событием стала премьера ее оперы «Алиса в Стране чудес» в Баварской опере (2007, режиссер Ахим Фрайер), в ближайшее время запланированы две новые постановки. Чин -- приглашенный композитор (composer in residence) Сеульского филармонического оркестра. По ее инициативе в Сеуле прошли серии концертов, посвященные памяти Лигети и Мессиана, современной американской музыке, впервые прозвучали десятки важнейших партитур последних десятилетий.

У самой Чин около тридцати сочинений, притом более десятка появилось уже в XXI веке; не считая оперы, крупнейшее среди них -- Скрипичный концерт, написанный для Вивианы Хагнер и дирижера Кента Нагано. В отличие от большинства опусов Чин, где форма всякий раз изобретается заново, это успешный опыт освоения самой что ни на есть традиционной европейской модели концерта. И в то же время попытка расширить ее рамки, придав ориентальный колорит: усиленная группа ударных, в том числе экзотических, -- дань уважения индонезийскому гамелану. Стихия концерта -- созерцание, а не соревнование солиста и оркестра -- изредка меняет оттенки от светлых до мрачных, но в целом остается неизменной. Лишь финал напоминает о концерте как жанре виртуозном -- здесь можно расслышать намеки на скрипичные концерты Бартока, Прокофьева и даже на «Квартет на конец времени» Мессиана. Из сочинений Чин на CD и DVD издано пока не более восьми, и тем ценнее эта запись. Любопытно, что московская гастроль Сеульского филармонического оркестра была частью тура, где Скрипичный концерт Чин прозвучал восемь раз, в городах от Болоньи и Берлина до Праги и Санкт-Петербурга. Исключение почему-то сделали лишь для Москвы, сыграв здесь куда более экзотический -- и совсем свежий -- опус «Шу» (см. «Время новостей» от 10 июня).