Эксперты «Большой книги» оставили надежду на премию четырнадцати авторам. За пределами беллетристики (в зоне non fiction и на ее окрестностях) работают только трое: некогда яркий художник, давно переквалифицировавшийся в интеллектуальные эссеисты Андрей Балдин (в прошлом году в «большие книги» метила коллекция мудростей «Протяжение точки»; в нынешнем -- «Московские праздные дни»), Павел Басинский, чья книга «Лев Толстой: бегство из рая» посвящена уходу и кончине великого писателя, что случились сто лет тому назад (капитальное, по слухам, повествование пока не издано, но его фрагменты уже публиковались журналами, как «Октябрем», так и «Новым миром») и прозаик Борис Евсеев, сочинивший то ли биографию, то ли квазибиографию некоего старинных времен композитора под названием «Евстигней». (Все-таки не понимаю, зачем номинировать на премии рукописи, твердо принятые к печати? Если для того, чтоб литературным обозревателям служба медом не казалась, то, право, зря. И так не кажется, а когда приходится информировать читателя о каком-то невиданном тобой тексте, становится совсем тошно.) Сборник рассказов один (тоже пока книгой неизданный) -- «Латунная луна» Асара Эппеля. (За этим квалифицированным переводчиком давно закреплена репутация изощреннейшего Стилиста Стилистыча. Несомненно с точки зрения довольно многочисленных симпатизантов Эппеля его новейшие латунные экзерсисы едва ли чем-то уступают предшествующим.) Остальное (восемь текстов-соискателей) -- романы. Что еще раз доказывает, как далека многогранная и открытая всем литературным веяниям «Большая книга» от монологично упертого Букера.

Большинство соискателей-романистов -- люди именитые. Неведомым пришельцем можно счесть только Евгения Водолазкина («Соловьев и Ларионов» -- книга выпущена «Новым литературным обозрением», номинирована на премию самим автором). С некоторой натяжкой -- Евгения Клюева, чей забавный цирковой роман «Андерманир штук» недавно выпущен «Временем». Уже о жительствующем в Германии Михаиле Гиголашвили (единственный чужеземец, что добился успеха в этом «большекнижном» сезоне) такого никак не скажешь. Гиголашвили заботливо опекается крутым-продвинутым издательством «Ад Маргинем», которое и принесло публике громокипящий завязанный на разом действительно страшной и литературно выигрышной наркопроблеме роман «Чертово колесо».

Дальше -- сплошь харизматики. Неизменно дразнящий гусей и кого-то на что-то провоцирующий Павел Крусанов («Мертвый язык»). Давний уже букеровский чемпион и герой ярых критических дискуссий запрошлого десятилетия Олег Павлов («Асистолия» -- на мой взгляд, при изрядной депрессивности и затянутости это один из наиболее «романобразных» романов обсуждаемого -- довольно мертвого -- литературного сезона). Виктор Пелевин, для достойного представления творений коего потребно не мое перо (впрочем, интересующиеся моим -- глубоко субъективным и отсталым -- мнением о пелевинском романе «Т» могут обратиться к рецензии во «Времени новостей» от 11 ноября 2009 года; называется она грубо: «Персонажам -- персонажево. В проекте «Пелевин» правила не меняются»). Брутальный свободолюбец Герман Садулаев («Шалинский рейд»), умеющий нравиться седовласым либеральным мэтрам и юношам бледным со взором горящим. Роман Сенчин, чья жутковатая современная семейная хроника «Елтышевы» странным образом была обойдена на последней букеровской раздаче. (И тогда мне было трудно найти резоны в прихотливом решении жюри, что предпочло «Елтышевым» аккуратный, дозировано печальный, исторически и политически грамотный, а местами так и не дурно написанный, но отчетливо вторичный роман Елены Чижовой «Время женщин». По прошествии полугода, когда выяснилось, что «Елтышевы» в отличие от великого множества сегодняшних книг хорошо помнятся, тоска от случившейся несправедливости серьезно усилилась. Не худо было бы, если б «Большая книга» исправила букеровскую ошибку, но, признаюсь, почему-то не шибко верится в грядущее торжество справедливости.) Александр Иличевский (букероносец сравнительно недавний), чей «Перс» стал предметом оживленных толков, еще не выйдя из типографии. В этот же ряд должен быть включен Олег Зайончковский, роман которого «Счастье возможно» мне нравится почти без оговорок (рецензию «Апология Лоханкина» см. «Время новостей» от 7 сентября 2009 года).

Только едва ли получит премию тонкий меланхоличный и умеющий любить нашу дурацкую жизнь лирик Зайончковский. Или угрюмо обдумывающий печали недавних времен Павлов. Или сумрачно безнадежный летописец нашей вялотекущей погибели Сенчин. Харизматики-то они харизматики, но какие-то не вполне такие. Фейерверка в честь их триумфов пускать не тянет, захватывающую концепцию выстраивать мудрено будет.

А без концепции с фейерверком что за жизнь? Ведь «Большая книга» должна быть не только всех богаче (что уже есть), но и всех креативнее. Всех современнее и всех традиционнее. Как тут не почтить оставившего мир сто лет назад яснополянского бородатого графа? Вот и наголосуем первую премию Пелевину (за «деконструкцию» Толстого), вторую -- Басинскому (за реконструкцию Толстого), а третью, наверно, не попавшему в список Толстому... Можно -- за «Войну и мир». Можно -- за «Хаджи-Мурата». Вот за «Анну Каренину», видимо, нельзя. Чтоб не вышло у голосовальщиков (членов Литературной академии) антагонизма с экспертами. Те женщин не любят. Ни одну в короткий список не включили. Чем, пожалуй, нынешняя «Большая книга» и может запомниться.