Джонатан Коу. Круг замкнулся. Перевод с англ. Елены Полецкой. -- М.: Фантом Пресс, 2009. Хотя сам Джонатан Коу утверждает, что «Круг замкнулся» вовсе не продолжение «Клуба ракалий», дескать, это такие романы-побратимы, все же читателю, не читавшему первую часть дилогии, будет трудно сориентироваться в сюжетных коллизиях второй. Действие «Клуба ракалий» обрывается в конце 70-х -- в момент избрания Маргарет Тэтчер на пост премьер-министра. Новая встреча с героями романа происходит спустя 20 лет -- на пороге миллениума в «модернизированной» блэровской Британии. Коу сознательно опускает годы «тэтчеризма». На этот раз его занимает настоящее время: и если 70-е годы являются для него своеобразным «веком невинности» («Великобритания в те дни была счастливой страной»), то в нулевые пришло время собирать камни. Симпатичные школьники из «Клуба ракалий» превратились во взрослых мужчин и женщин, переживающих кризис среднего возраста. Коу и прежде удивлял способностью создавать в своих романах многофигурные композиции и налаживать тонкие связи, скрепляя одним узлом секс, политику, литературу и социологию. В «Круге» он переплюнул сам себя. В этом романе много почти водевильных ситуаций: школьная любовь, нелепые беременности, запретные связи, старые тайны. Но вся эта веселая возня происходит под телевизионные репортажи 11 сентября и военные сводки из зоны иракского конфликта. Коу, как опытный психиатр, ставит диагноз современному обществу: на смену прагматизму 90-х пришла эпоха тотальной жестокости. Агрессия -- ключевое слово для характеристики нового порядка. В этом обществе нет места рефлексирующим интеллигентам из поколения 70-х: не способные к демонстрации силы, они неминуемо оказываются прижатыми к обочине.

Для Коу вообще важно, чтобы к читателю пришло осознание логичности и взаимосвязи всего происходящего: то, что случилось в нулевые, -- закономерный итог того поражения, что потерпели либералы в конце 70-х.

Орхан Памук. Музей невинности. Перевод с турецкого Аполлинарии Аврутиной. -- М.: Амфора, 2009. Самый свежий роман турецкого нобелиата обещает со временем стать самым читаемым его произведением. Уже сейчас это не просто роман: в его недрах содержится входной билет непосредственно в сам Музей невинности, который писатель намерен открыть в стамбульском квартале старьевщиков и антикваров Чукурджума в следующем году. Там обещают выставить около тысячи предметов быта и интерьера, описанных в этой книге. Вообще нужно оговорить: несмотря на причудливо закрученную интригу (здесь и несчастная любовь, и исчезновение героини, и хождение по мукам), новый роман Памука представляет собой не что иное, как беллетризированный музейный путеводитель с прилагающейся описью экспонатов. Только наивный читатель может принять за чистую монету сюжет душераздирающей турецкой мелодрамы, который является лишь прикрытием для второй, основной части романа. Ближе к середине «Музей» мутирует и превращается в пропрустовскую коллекцию воспоминаний, сотканную из подробных описаний вещей, интерьеров, запахов, вкусов, старых фотографий и обрывков полузабытых разговоров. Сам Памук мечтает, что когда-нибудь его роман/музей станет основным источником для изучения целой эпохи в истории страны -- времени, когда турецкая культура переживала краткосрочный роман с Западом. Конкурсы красоты, мини-юбки, оранжевые галстуки, американские машины, первый турецкий лимонад, рок-н-ролл и европейские модели на обложках стамбульских журналов. В каком-то смысле «Музей» -- 600-страничная ностальгия по «веку невинности» целой страны. По эпохе, которая не знала понятий «исламский фундаментализм» и «террорист-смертник».

Но актуальность Памука не только и не столько в нарративной изобретательности. Турецкий классик угадал тенденцию, при которой хорошему роману, чтобы стать настоящим бестселлером, в наши дни необходимо быть нем-то большим, чем просто хорошее литературное произведение. Памук написал идеальный интерактивный роман, каждая страница которого будет иметь продолжение в реальном и игровом мире, воплотившись в музейные экспонаты и сюжеты для импровизации экскурсоводов.

Марк Дж. Пенн, Кинни Э. Залесн. Микротенденции. Маленькие изменения, приводящие к большим переменам. Перевод с англ. А. Савинова. -- М.: АСТ, 2009. Марк Пенн -- социолог и политтехнолог, знаменитый тем, что в 1996-м, работая на команду Клинтона, подсказал будущему президенту, на какие социальные группы ему стоит ориентироваться. Спустя десять лет Пенн совместно с Кинни Залесн написал социологический бестселлер, в котором не содержится готовых рецептов для потенциальных кандидатов в президенты, зато самым остроумным из возможных способов сканируется состояние современного американского общества. Идея Пенна проста: наряду с очевидными макротенденциями, на которые обычно опираются политики, существуют микротенденции, которые в потенциале, развиваясь, перевернут мир. Согласно теории Пенна, в последнее время в обществе наметились странные парадоксы, которые будут нарастать чем дальше, тем больше. К примеру, согласно общепринятой статистике, в Америке нулевых на 20% выросло количество толстяков, но при этом никогда прежде в США не обнаруживалось такого количества людей, придерживающихся вегетарианской диеты, пропагандирующих недоедание и здоровый образ жизни. Мелких социальных групп, образ жизни которых идет вразрез с общепринятым, Пенн насчитывает несколько десятков. Здесь присутствуют и дети-малоежки, и женщины низкого роста, и мужчины-няньки, и подростки-снайперы, и солнцененавистники, и помешанные на кофеине, и даже «родители домашних зверюшек». Идея Пенна состоит не в том, чтобы выявить все эти экзотические группы населения (хотя увлекательность книги как раз в этом); автор пытается объяснить, что коль скоро в современном мире становится модным и почетным быть «не как все», то эти самые микротенденции будут нарастать, а количество странных сообществ увеличиваться. На этих самых сегодняшних маргиналов и стоит ориентироваться тем, кто планирует править миром лет так через 10--20, а то и раньше.

Нассим Талеб. Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости. Перевод с англ. В. Сонькина, А. Бердичевского, М. Костионовой, О. Попова. -- М.: Колибри, 2009. 49-летний ливанец, выпускник Сорбонны и нью-йоркский финансовый гуру Нассим Талеб в каком-то смысле продвигает те же идеи, что и вышеупомянутый Марк Пенн, но позволяет себе мыслить более масштабно. В своем «Черном лебеде», 17 недель возглавлявшем список бестселлеров New York Times, Талеб говорит не о странных сообществах людей, а о непредсказуемых событиях, которые радикально изменили ход истории, при том, что никто не мог их предвидеть заранее. 11 сентября, ураган «Катрина», мировой финансовый кризис, избрание Обамы -- все эти события, ставшие частью современной истории, казались абсолютно невозможными до той поры, пока не произошли. Талеб называет такие непредсказуемые происшествия «черными лебедями». Он убежден: в будущем роль случайности в истории будет лишь возрастать. Маловероятные события всегда важнее ожидаемых хотя бы потому, что к встрече с ними никто не бывает готов полностью. Отсюда вывод: преуспеет лишь тот, кто сумеет приручить «черных лебедей». При этом Талеб не призывает строить повсеместно Ноевы ковчеги и готовиться к апокалипсису. Его книга не про сами катаклизмы истории, а про наше отношение к ним. Это не футуристический прогноз даже, а рациональный анализ сложившегося положения вещей: из-за новых технологий, открытости границ и всепроникающих способов связи мы все оказались в мире, где «черных лебедей» и вообще отступлений от нормы стало больше, чем раньше. Выход один: самому отходить от нормы и учиться нетривиальному мышлению.

Дональд Томпсон. Как продать за 12 миллионов долларов чучело акулы. -- М.: Центрполиграф, 2009. Автор, коллекционер и социолог, написал, наверное, самое ироничное и циничное на данный момент исследование феномена «контемпорари-арт». Современное искусство, по Томпсону, не искусство в традиционном понимании, это новый тип экономики, где ценностью и ценой может обладать абсолютный «ноль». Более того, «цена здесь и становится эквивалентом ценности». «Чучело акулы» -- странный путеводитель по миру современного искусства, составленный экспертом, которого интересуют не концепт, колорит и пропорции, а семизначные цифры на аукционах. Здесь исчерпывающе описаны процессы ценообразования; как создаются, раскручиваются и поддерживаются бренды; кто за этим стоит и каким образом работает этот рынок -- очень крупный и очень странный. Так что, прочитав эту книгу, можно наконец дать ответ на дурацкий вопрос, заданный в ее начале: почему портрет Сталина 30-х годов не стоит ровным счетом ничего, а тот же портрет руки Херста, с пририсованным красным носом, уходит с аукциона за десятки тысяч фунтов стерлингов?