Выставки вообще-то бывают разные, и даже очень. Некоторые даже считают, что их делают, чтобы сообщить что-то новое о художнике. Но нас, россиян, отечественные музеи разнообразием радуют редко. Потому хочется отдельно отметить новаторство Третьяковской галереи. Для традиционных в России персональных юбилейных выставок, сделанных с единой мыслью и целью представить творчество художника в максимально полном виде (чтобы мало никому не показалось) здесь изобрели новую версию. Уполовиненную. То есть из изготовленного Русским музеем продукта -- выставки в честь 125-летия со дня рождения Бориса Кустодиева, тщательно собранной по городам и весям нашей необъятной родины, -- отобрали 150 «живописных и графических произведений». Сокращение любой выставке идет на пользу -- многих большая ретроспектива Русского музея утомила и разочаровала. Но никакой другой идеи Третьяковка не предложила. Просто развесили «избранные» творения всенародно любимого художника в большом зале на Крымском валу так, чтобы и искусству было свободно, и мыслям просторно. Если вдруг у кого таковые появятся. А последнее маловероятно: художник известный, со всех сторон изученный -- сколько уж выставок было, книг, каталогов. Им и вторит экспозиция -- опять все тот же заученный объективный взгляд на творчество мастера: учился, подражал, нашел себя, потерял себя, воспрял духом.

Толстенный каталог, изданный Русским музеем, до Москвы не доехал. Вместо него издали листовку с некими соображениями «по поводу» Кустодиева. Без подписи. Вначале неизвестный автор коротюсенькой статьи отметил диапазон: на выставке и портреты, и пейзажи, и жанровые сцены, и натюрморты, и эскизы оформления театральных постановок, и плакаты. Из перечня ясно, что широта охвата при сокращении выставки утрачена не была, а то, что автопортрет из Уффици до Москвы не доехал, так то не беда. Потом, как положено, написано об идеале, национальных типажах, образах русской народной жизни и стихии. В соответствии с велением времени отмечена тонкая ирония, которую Кустодиев соединяет с любованием. Последняя часть текста -- совсем уже личная: о тяжелом недуге, упорной работе и радостном принятии мира.

Вопрос в том, можно ли считать изображения многочисленных красавиц ироническими. И что означает появление в очередной жизнерадостной картинке с непременным чаепитием и арбузом вывески гробовых дел мастера. Иронию, усталость от болезни, от самого себя, от событий, сотрясающих страну? Но выставка делалась не для интерпретаций, а просто чтобы быть. И людей, забредших летом на Крымскую набережную, где расположена малопосещаемая половина Третьяковской галереи, радовать.

Тем более что народ художника Кустодиева действительно любит. И наш, и иностранный. За простоту и ясность выражения, яркость красок, доступность, пышнотелых красоток, сочные астраханские арбузы, скачущие тройки, пышные белые зимы и много еще за что.

В биографии Кустодиева все прекрасно и логично. Родился он на Волге, в Астрахани -- городе купеческом, традиционном, арбузном. Учился в Академии художеств у Репина и даже помогал учителю в большой работе -- картине «Заседание Государственного совета». Но ни академия, ни пенсионерство в Италии и Франции не испортили Кустодиева. Национальным по форме он стал отнюдь не в результате академической выучки. Обрести свой стиль участнику многих выставок помог случайный заказ и оглушительный успех получившейся в результате картины «Ярмарка». С тех пор и поныне ярмарки, Масленицы, чаепития -- весь этот овеществленный русский дух работы Кустодиева -- неизменно популярны. Что нельзя сказать о других представленных на выставке регистрах его диапазона -- на портретах, пейзажах и оформлении пьес Островского внимание едва задерживается. Так что широта охвата остается бессмысленной.