Представители стран, входящих в ОПЕК, в Амстердаме в очередной раз констатировали, что высокие цены на нефть не есть следствие дефицита сырья, стоимость барреля на биржах определяется сейчас далеко не на основе спроса и предложения. Свой взгляд на проблему высоких цен газете «Время новостей» высказал Юрий ШАФРАНИК, экс-министр топлива и энергетики, глава Союза нефтегазопромышленников России, руководитель компании «Союзнефтегаз».

-- Многие в ОПЕК считают, что нынешние цены на нефть вполне справедливые. Вы согласны с таким утверждением?

-- Тенденция к повышению цен возникла еще около четырех-пяти лет назад. Собственно базой для нынешней конъюнктуры стали процессы, начавшиеся еще в 70--80-х годах. Можно посчитать, сколько производители нефти получали за свой продукт тогда, учитывая покупательскую способность доллара, и сколько в 2000 году. Если учесть инфляцию и прочие факторы, то становится понятно, что прибыль экспортеров существенно снизилась, поскольку номинально цена нефти осталась на том же уровне, но в реальности на эти деньги можно купить существенно меньше. Конечно, в такой ситуации ОПЕК начала защищать свои интересы. Хотя производителям тоже невыгодно, когда потребитель страдает. Также на рынок влияет нарастающая напряженность во всем ближневосточном регионе. Перед войной в Ираке -- в 2002 году -- в этой стране добывалось порядка 120 млн тонн нефти в год, но после того, как в апреле прошлого года обстановка в стране ухудшилась, добыча, по нашим оценкам, снизилась до 60--70 млн тонн нефти в год. В принципе довести ее до 100 млн тонн в Ираке могли за год -- все зависело только от ситуации внутри страны. А вот дальнейшее увеличение производства в два раза, о котором говорили в американской администрации, потребует как минимум трех лет интенсивной работы. Кроме того, свою роль сыграло и существенное увеличение объема потребления в странах с быстрорастущей экономикой -- Индии и Китае.

-- ОПЕК в последнее время предпочитает не предпринимать каких-либо регулирующих действий на мировом рынке. На ваш взгляд, позиция наблюдателя, занятая картелем, оправдывает себя?

-- Стоит отметить, что сама форма влияния картеля на цены отстала от времени и уже отжила свое. Сейчас нельзя регулировать рынок простым арифметическим счетом: производить больше, а через три месяца производить меньше -- это, конечно, анахронизм. Что необходимо сделать в такой ситуации? Мне кажется, что сами производители, в том числе и Россия, должны существенно увеличить объемы переработки нефти. Кстати, я уверен, что нашей стране необходимо приложить максимум усилий, чтобы увеличивать свое присутствие на рынке Европы и перерабатывать порядка 50% своей нефти. Тогда потребители и производители будут теснее связаны между собой, им будет легче взаимодействовать. Но пока нам попасть в Европу очень нелегко.

-- Высокие цены на нефть, как известно, опасны тем, что за ними следует обвал рынка. Россия к нему готова?

-- Уверен, стране будет настолько тяжело, что готовиться к этому надо уже сейчас. Но новых проектов мы практически не начинаем -- и это наша самая большая беда. А чтобы застраховаться от падения цен, деньги в месторождения надо было начать вкладывать даже не вчера, а позавчера. И если не начать хотя бы сейчас, случится большая беда, ведь российская экономика за последние годы привыкла к высоким ценам -- они как наркотик. По нашим оценкам, в России в год в разработку новых проектов вкладывается 8 млрд долл. Это очень мало. Уверен, минимум нужно 35 млрд долл. Сегодня у нас много нефти, но на подготовку новых месторождений тоже нужно не менее пяти лет. Сейчас мы достаточно эффективно восстанавливаем добычу на месторождениях, разработка которых началась в 70--80-х годах, и многие стали говорить о чрезвычайной эффективности российского нефтегазового комплекса. Мифическая прибыльность нефтяной отрасли -- ужасное заблуждение, и «похмелье» будет тяжелым. Сейчас мы живем за счет старых месторождений. А если, например, в Красноярский край вложить необходимые для развития нефтегазовой промышленности в регионе 12 млрд долл., я еще посмотрю, какая после этого будет себестоимость добычи.

-- А если цены будут долго оставаться высокими?

-- И к этому страна не готова. Если прибыль, полученную при цене выше 30 долл. за баррель нефти, мы не инвестируем, то все эти средства -- и стабилизационные, и пенсионные -- просто «сдует» девальвацией. Получается, что к нам в руки попал бриллиант, но его надо воспринимать как беду. Ведь при хорошей конъюнктуре все расслабляются, понимая, что экономику сейчас можно и не оживлять.

-- Как известно, существует зависимость: чем выше цены на нефть, тем дороже бензин в России. Однако даже с учетом высоких экспортных пошлин топливо в нашей стране стоит сейчас почти столько же, сколько в Америке. Как это можно объяснить?

-- Основная причина высоких цен -- потребитель безмолвствует. Если все покупают бензин по такой цене, то почему это должны быть проблемы производителя? Как представитель нефтяников отвечаю: да, цены на автомобильное топливо неправомерно высокие, но ведь потребитель терпит. Почему не возражает антимонопольное ведомство? Но разумеется, на внутренний рынок сейчас воздействуют и другие серьезные факторы. Первый -- под протекторатом государства существенно увеличились экспортные возможности страны. Мы обеспечили увеличение экспорта по отношению к советскому периоду более чем в 2,5 раза. Разумеется, учитывая такие экспортные возможности, нефтяные компании стараются вывезти на внешний рынок как можно больше сырья и получить больше прибыли. И несправедливо их за это упрекать. Второй фактор -- монополизм. Когда мы в середине 90-х годов начинали реформы, то предполагали, что в результате возникнет пять--семь крупных компаний, но при этом тысячи средних и мелких. Но если в 1996 году 12% из общего объема добычи в стране приходилось на долю средних и мелких компаний, то сегодня -- около 5%. И тенденции таковы, что холдинги продолжают поглощать малые компании, что, разумеется, усиливает монополизм, в том числе в области переработки и сбыта продукции. И это одна из важнейших причин роста цен на бензин. Я понимаю, что крупнейшие компании должны усиливать и укреплять свои позиции, но считаю, что они должны стремиться за пределы России, идти и в новые районы нефтедобычи. А на внутреннем рынке -- высвобождать зоны для среднего и малого бизнеса. Правда, сама по себе такая ситуация не возникнет никогда -- необходима прямая государственная политика. Но не авторитарное или административное влияние. Хватает и других рычагов воздействия, только надо умело их создавать и ими пользоваться. А то сейчас получается, что московский завод покупает тонну нефти за 120 долл., а завод под Нью-Йорком -- за 240 долл., но цены на бензин при этом одинаковые.

-- На ваш взгляд, насколько эффективны предпринимаемые государством меры по увеличению налоговой нагрузки на нефтяников в условиях высоких цен на нефть?

-- Я ни в чем не обвинял бы государство, хотя оно, конечно, должно все взвешивать и не перегибать палку. Но в любом случае я бы не связывал объем денег, потраченных на инвестиции, с размером налоговой нагрузки. Это поверхностный взгляд. Есть масса источников получения средств, которые совершенно не задействованы. К примеру, эмиссии или внутренние заимствования. Да, конечно, они были, но на что они были направлены? На поглощение, на укрепление, на укрупнение. А ведь денежная масса в России сейчас довольно велика, так что эти деньги немедленно нужно включить в работу. И не надо бояться увеличения пошлин.