От этого «Максидрома» ждали чего-то необычного. Во-первых, с прошлого года исчезла монополия на общенациональный рок-фестиваль. Во-вторых, всякое мероприятие такого рода проходит две фазы: сначала формирование традиций, затем их ломка. «Максидром» нынче на второй стадии. В-третьих, популярность сборных концертов рок-мейнстрима уже под вопросом -- слишком много фестивалей и слишком мало новых групп.

И все же фестиваль получился традиционным. Та же бестолковая охрана, та же вывеска с надписью Maxidrom. Правда, знаменитого поворотного круга не было -- группы выезжали на сцену из двух «гаражей». Но на темпе это не отразилось -- перерывов не было. На сцене смятые старые автомобили, колючая проволока, огромные фермы с осветительной аппаратурой, леса, лестницы -- грандиозный индустриальный пейзаж. Звук почти идеальный. Свет тоже. Хуже с обещанными шоу между номерами -- только однажды на лестницах появились люди в зеленом, перетаскивавшие с места не место бочки (якобы с радиоактивными отходами). Их мало кто заметил.

Единственная заминка случилась в начале, когда Deadушки завозились с аппаратурой. Дальше пошло как по рельсам. Группы выдавали ожидаемые хиты числом от двух до пяти и удалялись под гром аплодисментов. Вячеслав Бутусов спел «Гибралтар» вдвое быстрее привычного -- зал несколько растерялся. Кинчева принимали с удовольствием, но без восторга. Исполняя «Спокойную ночь» (песня «Кино»), он по-цоевски кривил губы. Почти все группы почему-то пели свои главные хиты первыми, так что встречали их восторженнее, чем провожали. Все играли достойно, но раскачалась публика только к «Лошадке» Найка Борзова. Тут поднялись и замахали руками все 20 тысяч зрителей. До этого прыгали только обладатели самых дешевых билетов (балкон).

Total снова не подтвердили аванс прессы. Нет, не «открытие года». И звучали хуже всех, и обещанного массового помешательства публики не случилось. Многие расценили их выход как передышку -- можно немножко посидеть. Когда объявили «Танцы Минус», зал напрягся -- СМИ обещали, что желчный Вячеслав Петкун схулиганит. Сначала Петкун представил группу «Парабеллум», не заявленную в афишах (такие сюрпризы -- традиция фестиваля). Затем он с расстановкой произнес: «А теперь я хочу пригласить на сцену человека, которого «Максидром» ждал семь лет». Все напряглись -- неужели Шевчук? «Алла Пугачева!» -- выкрикнул Петкун. Зал выдохнул. (У Петкуна натянутые отношения с обоими.) Естественно, никакой Пугачевой на сцене не было -- был отрывок из «Арлекино», в записи. Неизвестно, на что рассчитывал Петкун, но вышло неостроумно. Пугачеву модно было лягать лет десять назад. Признанный ниспровергатель мог бы что-то поярче изобрести.

«Ночные снайперы» спели всего две песни и получили заслуженную долю криков, свистов и оваций. «Океан Эльзи» был не хуже прочих, но песни с нового альбома «Модель» публика пока знает плохо. Мощно отыграл «Сплин». Они тоже выдали песни с нового альбома, но уже ставшие суперхитами. «Би-2» работали с особым чувством -- в прошлый раз на «Максидроме» у них пропадал звук и выглядели они бледно. Теперь отыгрались. Затем «Сплин» и «Би-2» вместе спели «Феллини», несказанно порадовав зрителей. За ними вышел «Чайф», и стало ясно, что популярнее группы в стране нет. Во всем зале не осталось человека, который не плясал бы под «Оранжевое настроение».

После «Чайфа» публика собралась расходиться, но Шахрин объявил, что сейчас выйдет «неподражаемая, замечательная, великолепная...». «Земфира!» -- заорали в зале. «Жанна Агузарова!» -- воскликнул Шахрин. Это и был главный сюрприз для всех, включая организаторов. На голове сумасшедшей Агузаровой красовался платок, из которого, как у статуи Свободы, торчали какие-то белые палочки. Ее музыканты были облачены в зеленые женские ночные рубашки. Певица попыталась вступить с залом в диалог, чего делать явно не стоило. «Рок!» -- завопила она и сунула микрофон в зал, ожидая громоподобного рева в ответ. «У-у-у» -- вяло отозвался зал. Жанна повторила попытку раза три, но, не услыхав нужной реакции, бросила. «Вялые вы какие-то», -- пожаловалась она. Поболтав еще минут пять о том, какая она загадочная и необыкновенная, Агузарова запела. Народ повалил на выход. Исполнив две песни нарочито противным голосом, Жанна отдала микрофон какому-то мальчику, который а капелла спел что-то по-английски. Тут Агузарова объявила «открытие фестиваля», а ее гитарист (при уже совершенно пустых трибунах) завел мрачную песню в духе Rammstain. Ни одного слова разобрать было нельзя. Наконец смолк и он, а в зале дали свет.

Следующий фестиваль, как таинственно сообщают организаторы, будет совсем другим. Каким -- узнаем через год.