В начале прошлого года мне довелось писать о том, как Сергей Проханов, глава Театра Луны, пригласил болгарскую эрзац-авангардистку Лилию Абаджиеву поставить у него «Ромео и Джульетту» (вернее, повторить в спектакль, выпущенный двумя годами раньше в Софии) и какая пакость из этого получилась. Проще простого было бы повториться: в Театре Луны опять поставили Шекспира, опять это делал режиссер из-за рубежа, опять это был повтор собственного спектакля и опять получилась -- а вот и не пакость. «Ричард III» в Театре Луны -- спектакль несобранный, слабый, натужный, но в нем чувствуется желание театра работать осмысленно и серьезно. Браться за действительно важные дела и трудиться над собой.

Актер и режиссер Альгирдас Латенас, нынешний руководитель Литовского национального молодежного театра, очень хорошо знает, как богат радостями честный театральный труд. Первым его учителем была Даля Тамулявичюте, вторым -- Эймунтас Някрошюс. Он был хорошим учеником.

Невозможно забыть сцену из «Маленьких трагедий»: Сальери (Владас Багдонас) сидит за клавишами и мучается музыкой; Моцарт-Латенас прибегает к нему, ребячливо катя перед собою ножку от рояля. Тут только замечаешь, что Сальери все время подпирал инструмент своим коленом: этой правой ножки не хватало, и Моцарт явился избавить друга от тяжести. Освобожденный Сальери убьет избавителя: что ж, Моцарт знал об этом заранее, на то он и гений. И он ни в чем не винит убийцу.

Освободить и не обвинить: это самая точная формулировка режиссерской задачи в «Ричарде III». Освободить заглавного героя от признаков уродства и озлобленности на весь здоровый мир, от сатанинского ликования при всяком удавшемся злодействе, обнаружить его внутреннюю скорбь и, может быть, готовность к добру (в стиле лермонтовского Демона) -- задача невыполнимая, но для Латенаса, я думаю, единственно возможная.

Чрезвычайно жаль: я не видел литовскую постановку 2000 года, в которой Ричарда играл сам Латенас. Вероятно, там многое получилось: редкий режиссер станет тиражировать неудачную работу. В Москве задачу можно понять, но никак нельзя объявить решенной. В Театре Луны роль Ричарда играет Михаил Полосухин, артист с эффектными внешними данными, хорошо поставленным голосом -- и на этом его достоинства исчерпываются. Наглядная честность душевной жизни: это ни ему, ни прочим актерам Театра Луны покамест недоступно. То, что обрушивается на зрителя в спектаклях Някрошюса, мучает и благовествует -- а именно это старается унаследовать режиссер Латенас, -- достигается только упражнением. С физической формой у актеров Театра Луны все в порядке: труппа бодра и мускулиста. Подключить таинственную душевную жизнь к твердому телу -- это не получается.

В здоровом теле -- здоровый дух./ На самом деле: одно из двух -- написал много лет назад Игорь Иртеньев. Вообще говоря, это неправда. Но применительно к труппе Театра Луны -- почти что правда.

В спектакле есть вещи, которые трудно простить. Например, сцену, где Ричард соблазняет леди Анну, напоследок втыкая ей меч во влагалище. То есть: леди стоит, трепеща, ножны у нее промеж ног, а он туда задвигает клинок, и дрожь актрисы вполне убедительна -- вдова короля Эдварда испытывает оргазм. Интересно знать, известен ли в Литве бородатый театральный анекдот, начинающийся словами: «Волобуев, вот ваш меч!». Еще хуже -- сцена трех королев (Елизавета -- Татьяна Солнцева; Маргарита -- Наталья Панова; Анна -- Анна Терехова), проклинающих несчастного Ричарда и похожих на ведьм из «Макбета». Еще хуже -- костюмы Эгле Ракаускайте, особенно женские (желтое платье Елизаветы; черное, с искрой и бахромой, -- Анны): чтоб она сама так одевалась, как для других придумывает! Но хуже всего -- отношение к произносящемуся слову.

Латенас строит игру нарочито старомодным образом. Тот, кто произносит монолог, всегда выводится на авансцену; в словесных поединках первый план делится надвое: начинается боевая декламация, и по идее она должна захватывать зрителя больше, чем матч боксеров или теннисисток. Идея хороша и, возможно, осуществима. Одна беда: не захватывает.

Искусство декламации стихов на сегодня является труднейшим из искусств. Латенас, которому сейчас чуть более пятидесяти, прекрасно помнит то время, когда человек всецело доверялся поэтическому слову, и, вероятно, не может смириться с тем, как плохо передается страсть пишущего читающему и произносящему. Артисты Театра Луны свою работу выполняют честно: когда надо орут, когда надо щебечут или воют, но подчинить свое дыхание шекспировскому ямбу, его гибкой мощи -- это выше их понимания. Дойти до того состояния, когда «не я пою песню, а песня поет меня» (Ежи Гротовский), для них невозможно. Они и не стараются. Или, стараясь, не понимают, к чему приложить душу.

В шекспировском «Ричарде III», пьесе, есть две вещи, определяющие успех или неуспех спектакля. Первая: мощь героя; вторая: мощь стиха. В премьере Театра Луны обе идут в минус. По идее надо было бы сказать: провал. Однако это не провал: это плохо удавшаяся работа, которая задумывалась хорошо и делалась честно. Что обязывает в следующем сезоне получше приглядеться к театру Сергея Проханова.