Самой соблазнительной темой открывшегося месяца фотографии в Москве можно считать новые технологии. Именно на этом поле совершается сейчас ритуальное самоубийство фотографии. Когда фотография появилась, ее технические возможности поставили под угрозу все традиционные формы создания визуальных иллюзий, от живописи до театра. Сьюзан Зонтаг грандиознейшим достижением фотографии считает возможность «удерживать в голове весь мир как антологию фотоснимков». Новые технологии тотальной архивации мира в форме фотоотпечатков лишили ценности традиционные виды искусства. Ведь фоторепродукция мира в средствах массовой коммуникации дает возможность осознать произведением искусства всю вселенную (например, фотореклама первична по отношению к приобретению товара, а политический фоторепортаж по силе эмоционального воздействия более реален, чем повседневность). Внутри искусственно устроенного мира территория собственно искусства становится лишней, а само это понятие тавтологичным. И создавать произведение искусства означало до совсем недавнего времени не что иное как честно документировать жизнь (так считали, например, идеологи мирового форума Contemporary Art «Документа»).

Но технологии развиваются дальше. Фотографии переносятся на электронные носители, обрабатываются в фотошопе, по сути, они фальсифицируются новыми медиальными устройствами. Обычная фотодокументация теряет силу воздействия. Мы верим уже не ей, а более выигрышной в техническом плане, а следовательно, тоньше просчитывающей психологическую реакцию зрителя картинке, смоделированной на компьютере. На открывшейся биеннале этот фотоиспуг, защитную реакцию традиционного вида светописи от нетрадиционных, откомментировал во время мастер-класса культовый в России арткритик Борис Гройс. Солидаризируясь с другими именитыми философами Contemporary Art (Михаилом Рыклиным), спасительным противоядием для фотографии Гройс считает живопись. То есть по парадоксальной логике современного мира, имитируя-инсценируя живопись, фотография возвращает самой себе изначальные, а впоследствии отчужденные от нее качества документации. В качестве примера Гройс привел работы классиков такого метода двойной инсценировки -- от Синди Шерман до Бориса Михайлова. Последний много фотографировал людей дна, попросту -- бомжей. Чтобы фотография с бомжами не стала потерявшим силу псевдосвидетельством псевдожизни, необходимо ее инсценировать по законам парадного живописного портрета. Тогда возникает занимательная интрига: «принц и нищий». Нищий как принц, принц как нищий -- оба деклассированные, оба замыкают (правда, с разных концов) социальную иерархию, оба живут тем, что демонстрируют себя обществу. Иначе: когда фото с бомжами инсценируется в образ портрета Веласкеса (любившего, кстати, помимо королей и маршалов писать придворных карликов-шутов) со всеми подобающими аксессуарами (мундирами в орденах, алым бархатом фона), мы общаемся с миром не фальсифицированным, а подлинным.

Вспоминается закон «отрицания отрицания»: чем более искусственно, тем естественнее, чем более лживо, тем правдивее. В свете этой диалектики парадоксально двусмысленной становится сама проблема новых технологий: они ведь тоже могут подыграть живописности фотографии и тем самым спасти ее от других, своих же, хай-тек-атак. Все очень непросто...

Замечательно, что устроители Пятой фотобиеннале (напомним -- лучшей из всех по представительству мастеров и качеству материала) ввели в круг главных юбилейных тем и эту, коварную и мстительную, требующую задавать «последние вопросы». Жаль только, что внутри проявлена она была скорее формально, нежели концептуально. Ну да, в ЦДХ показали французское «Цифровое артвидео», галерея Гельмана прокрутила «Шесть раз видео». В том же ЦДХ вывесили гигантские картинки с мадам Орлан, отцифровавшей собственное лицо в стиле африканских масок. Помещенные в мощный, сильный контекст традиционный фотографии эти проекты (при всем их обаянии, пусть даже отрицательном) остались скорее заявкой темы, чем ее полноценной разработкой. Тут помимо Орлан и Гельмана требуется пригласить кого-нибудь другого, более радикального и одновременно тонкого ниспровергателя-утвердителя былых ценностей и идеалов.

На мой взгляд, великолепная кандидатура -- Билл Виола. Этот, по мнению критиков, «Рембрандт эпохи видеоарта» занят как раз тем, что, взяв на вооружение последние разработки мира видео, инсценирует старую живопись в режиме замедленной съемки -- читай: в череде дискретных фотокадров, самодостаточных и совершенно-завершенных в каждом мгновении. Новый визуальный тренинг -- движение в статике и статика в движении -- пластически, пантомимически, по цвету и свету срежиссирован Виолой просто гениально. Виола открывает новый закон оптического восприятия мира. Во-первых, реальность инсценируется в качестве живописи (видеосцену «Оплакивание» по мотивам средневековой «Пьеты» можно понимать как иллюстрацию текста Евангелия, а можно -- как свидетельство частной семейной трагедии, где умершего парня кладут в гроб его современно одетые мать, с короткой стрижкой, и подруга). Во-вторых, динамическое изображение инсценируется в качестве статического. Благодаря такой двойной референции наше сознание атакуется теми интенсивными уколами истинного сострадания, сочувствия (философ Ролан Барт называл это безусловное, «незакодированное», самое прямое воздействие фотоизображения punctum), что, увы, часто утрачено людьми, общающимися с привычными визуальными жанрами: живописью, фотографией, кино. Во время демонстрации в Эрмитаже в конце 2003 года видеокомпозиции Виолы «Встреча Марии и Елизаветы» (по мотивам картины флорентийского художника XVI века Якопо Понтормо) я лично наблюдал: у многих завороженно глядящих в экран людей на глазах блестели слезы.

Присутствие на Фотобиеннале работ Билла Виолы (о мастер-классе самого мэтра тоже хочется помечтать) могло бы вытянуть тему новых технологий на недосягаемую высоту. Однако не будем унывать. Все удалось. Заявка интересной темы сделана. А через год можно рискнуть вписать в послужной список спонсоров -- Банк Москвы, MasterCard, «Би Лайн», Nokia, Volkswagen, Nikon, Nescafe, Bosco di Ciliegi, «Альфа-Страхование» -- еще одно название, пригласить Виолу и поговорить с ним по душам. За жизнь, за фото и за новые технологии.