Если бы мы жили в другой стране, то уже сегодня были бы известны некоторые цифры: во-первых, по итогам первого уикенда проката стало бы ясно, пошел ли зритель на фильм Карена Шахназарова «Всадник по имени Смерть», а во вторых, никто бы не гадал, сколько стоило снять эту картину. Однако прокатчики пока только ждут результатов, которым мало кто верит, а про бюджет продюсер умалчивает.

Рецензии же однозначно не хвалебные. Ожидания не оправдались: задуманная как мейнстримная, объявленная знаменем нового «Мосфильма», горячо одобренная Михаилом Швыдким, отпечатанная в почти сотне копий и выпущенная в широкий прокат картина не получила одобрения у ее первых профессиональных зрителей. Более того, фильм показался неожиданно слабым именно с профессиональной точки зрения.

Начнем с того, что заранее подавалось как самая сильная сторона, -- с постановочной части. Специально выстроенная на «Мосфильме» декорация старой Москвы в картине обернулась ее основным минусом: несколько улиц, по которым ездят и ходят герои, никак не передают атмосферы исторического города, который кажется бутафорским, нарочито декоративным, годным скорее для комедий в духе «Женитьбы Бальзаминова». Старые вывески, ряженые статисты, несколько экипажей, конный выезд генерал-губернатора -- все это выглядит наивно, чистенько, но бедненько и как-то странно по-ученически. Места действия однообразны, герои-подпольщики обедают в одном и том же трактире, а по вечерам посещают любимое кабаре, и даже удивительно, что их до сих пор не выследила полиция. Фильм кажется выставкой технических достижений «Мосфильма», причем сделанной с провинциальным кокетством и почти детской гордостью за эффекты, странными, если учесть, что мировая киноиндустрия демонстрирует возможности, рядом с которыми старательный «Всадник» смотрится работой безнадежно старомодной. Вызывают недоумение грим и костюмы: лица террористов непонятно от чего (страха, напряжения, жары?) блестят глицериновой испариной, одежда сверкает неаутентичными искусственными тканями, а драгоценности предательски выдают свою прямую связь с дешевой бижутерией.

Показался неудачным и сценарий, написанный Александром Бородянским вместе с Кареном Шахназаровым. Человеку, не знакомому с повестью Ропшина, никак не объясняют, в чем собственно дело, почему так настойчиво Жорж со товарищи хотят убить великого князя, чем он провинился перед ними. Зато четырежды в фильме звучит вопрос: «Отчего ты пошел в террор?» -- и каждый из героев словами на него прямо и честно отвечает. Сценаристы, видимо, хотели уйти от жанра боевика, не увлекать зрителя перипетиями подготовки терактов, занять их психологией героев. Не получилось. Психология не занимает, а поступки, не мотивированные и не выросшие из характеров, вызывают естественное недоумение. Главный просчет фильма именно в отсутствии внятной истории, выводы из которой показались создателям столь актуальными, что они посвятили им не один год упорной работы.

Приглашение на главные роли известных своей одаренностью актеров не спасло фильм от схематизма и фальши. Андрей Панин может очень многое, но одушевить персонажа без драматургической основы, но с множеством крупных планов в сопровождении трескучих фраз за кадром и ему не под силу. И если в молчании его Жоржа еще есть какая-то загадка, то в поведении столько необъяснимого, что порой кажется: все действие фильма происходит во сне героя. Сцена убийства князя в Большом театре могла бы стать интересной: Жорж готов уже отказаться от выстрела, но так складывается судьба, что охрана покидает свой пост, князь сидит в ложе один, музыка играет так громко, что выстрела никто не слышит, и убийца выходит в фойе, растерянно опустив руку с дымящимся еще револьвером. Так и ждешь, что никакого убийства в реальности не было, оно приснилось, привиделось, что сейчас наступит какая-то другая развязка, ан нет -- зрителю покажут еще одно убийство, на этот раз по личным мотивам, но и это действие никак не оправданно, и слова соперника «да вы сумасшедший!» являются единственным возможным объяснением.

Что касается известной питерской актрисы из Театра Льва Додина Ксении Раппопорт, то ей оставлено совсем мало маневра: ее героиня то мастерит бомбы из просроченного динамита, то пристает к герою с требованием любовных признаний, то втягивает в себя кокаин: ни типажа, ни характера. А ее смерть от случайного взрыва (в отличие от описанной в книге) и опознание по сохранившейся кисти (эту кисть зрителю продемонстрируют) воспринимается как комический привет создателям «Азазеля».

Вполне допускаю, что у Карена Шахназарова был вполне внятный замысел, но он почему-то не осуществился, и по фильму трудно даже предположить, в чем он заключался. Как объяснить, почему профессиональный режиссер, снявший достаточное количество успешных картин, в проекте, представляющем для него большое значение, демонстрирует очевидную беспомощность? Предлагаю единственное пришедшее на ум.

В борьбе между директором «Мосфильма» и режиссером Кареном Шахназаровым победил директор. Он и предпочел все отпущенные ему средства потратить на строительство декорации, которую впоследствии можно сдавать другим съемочным группам, в том числе иностранным. Собственный же фильм просто отошел на второй план во всех этих расчетах. А Савинков, терроризм, апокалипсис -- это все хороший пиаровский ход, чтобы хоть как-то возвратить часть использованных средств.