Волей случая и стараниями Валерия Гергиева, снявшего в этом году с масочных соревнований свой театр, список участников оперного фестиваля выглядит необычно. Не «Травиата» или «Богема», но оперы ХХ века спорят друг с другом. Если не знать особенностей русской репертуарной политики, может показаться, будто местной театральной жизни привычно изъясняться современным оперным языком, что она полна современными по материалу и духу оперными спектаклями. И даже оттеняющая их в фестивальном расписании декоративная этника народной музыкальной драмы «Кахым Туря» (Башкирский театр оперы и балета) и фольклорно-колористического панно «Золото нартов» (театр «Арвайден», Владикавказ) отсылает наблюдательного зрителя не столько к советскому опыту скрещивания академизма и малого фольклора или к вопросам музеефикации или оживления фольклорных традиций, сколько к актуальному этническому тренду, определяющему лицо современной культуры и распространяющему свое влияние не только на новую музыку или кино, но и на оперную сцену. Впрочем, это в основном чужая мода, и появившиеся в Москве под ее влиянием проекты имеют шансы скорее на спецпризы, чем на победу в основных номинациях.

Напомним, что накануне фестиваля Валерий Гергиев обиженно объявил, что отзывает с конкурса все мариинские спектакли -- не только важное вагнеровское «Кольцо нибелунга», которое изначально не планировалось показывать в Москве, но и «Чародейку» Чайковского, для которой было зарезервировано место в Большом театре в дни фестиваля. Теперь соотношение между показами и наградами выглядит строже, выездные сессии жюри так же, как долгожданный спор Большого и Мариинки, отменены, а стилистический диапазон премиального репертуара скосился в сторону современности. В расписании есть только одно название, представляющее традиционный оперный репертуар, -- «Турандот» Пуччини в постановке Большого театра. Но и эта опера не просто сочинена уже в ХХ веке, но и несет на себе его изысканную печать. В спектакле Большого театра, сделанном парой американцев -- деловитым режиссером Франческой Дзамбелло и ироничным художником Георгием Цыпиным, -- так импозантно трудятся образы и метафоры века тоталитарных режимов и гипнотических идей, что эта «Турандот» рассказывает о современном оперном театре и его приключениях в России не меньше, чем о традиционных музыкально-театральных зрелищах.

«Турандот» -- спектакль длинный и томный, его старательно играют и дельно поют, но если вы хотите получить действительно сильные впечатления, его нужно досмотреть до конца. Станет понятно, что главный выдумщик и герой этой постановки -- художник. И если он не станет обладателем премии в этой номинации, то лишь потому, что у него действительно сильные конкуренты.

Главный из них -- Дмитрий Черняков, сценограф и режиссер второго масочного спектакля из Большого театра. «Похождения повесы» Стравинского, сделанные в отличие от «Турандот» не на большой, а на новой сцене, -- самый сложный, изысканный и важный спектакль «Маски», несмотря на его камерный крой, английский язык, изощренность интриги и эффектную тонкость отделки. Когда «Повеса» только появился, критика была очарована, а публика казалась по-хорошему задумчивой. И сейчас спектакль не выглядит потертым, а первый состав исполнителей работает так же грамотно и изящно, как год назад. Так что обладатель «Маски» за Мариинский «Китеж» Дмитрий Черняков в компании с певцами Еленой Вознесенской и Виталием Панфиловым наверняка заставят сильно задуматься и масочное жюри, и просвещенную фестивальную публику.

Не в пример «Повесе» «Жизнь с идиотом» Шнитке (режиссер Генрих Барановский), только что показанная Новосибирским оперным театром, и проще, и хлеще. В ней больше виден героизм обращения к скандальной современной партитуре и его трудолюбивого освоения. Однако и здесь сценография претендует на приз -- Давид Боровский сделал ее в знакомых, когда-то модных, теперь респектабельных красках позднесоветского неофициального искусства.

Удивительно, что за победу в номинации «Лучшая работа художника» не спорят владикавказский музыкально-декоративный спектакль «Золото нартов» (номинация «Новация»), опера Наймана «Человек, который принял свою жену за шляпу» Натальи Анастасьевой и Маленького мирового театра (номинация «Лучший оперный спектакль») и живописная «Кахым Туря» (Алексей Людмилин номинируется как «лучший дирижер»). Зато в списке художников-номинантов есть не оперный, а танцевальный сценограф Ольга Паутова. Если отвлечься от пикировки художников, то можно предположить: эфемерно-экспериментальный стиль «Человека, который принял свою жену за шляпу» вряд ли сможет конкурировать с плотной кладкой «Жизни с идиотом». И хорошо, если компромиссом между нетривиальным экспериментом и увесистой модностью будут признаны «Похождения повесы».

Даже закономерно, что главная конкурсная интрига ушла из разделов «Лучшая работа дирижера» и «Лучшая работа режиссера», -- слишком разнообразен и необычен материал. Теперь соревнование спектаклей выглядит главным образом битвой художников.