Фестивалю «Золотая маска» исполняется десять лет, и это, конечно, всех настраивает на фанфарный лад. Действительно есть чему радоваться. «Маска» -- фестиваль, на котором профессионалы вручают награды профессионалам: так он задумывался, в этом качестве и состоялся. Массовый (кассовый) успех, гражданский и моральный пафос, социальная востребованность, чин и возраст, а также юбилеи, случающиеся в жизни номинантов, -- все это не должно было учитываться при распределении наград. Оглянувшись назад, подтвержу: да, почти никогда и не учитывалось. Несмотря на это (благодаря этому), «Маска», сохранив профессиональную честь, сумела стать ежегодным событием государственного значения. В буклете, который выпущен, вопреки традиции, не к концу, а к началу фестиваля, на первом развороте -- бело-сине-красный флаг и фотография Владимира Путина: он приветствует участников и гостей фестиваля. «Для режиссеров, актеров, музыкантов из разных уголков страны участие в «Золотой маске» -- это возможность представить на суд жюри самые разные работы. А для поклонников театра -- открыть новые имена, ознакомиться с талантливой молодежью. Театральная жизнь России всегда была и остается исключительно богатой и разнообразной...» Конечно, на все его президентская воля, но этого референта я бы от службы отстранил.

Ладно, у нас -- праздник.

Каковой начался с долгого стояния в очереди на подходах к Цирку Никулина на Цветном бульваре. Проверяльщики билетов свое дело делали со вкусом; не церемонились также и шмональщики, которые словно бы вправду вознамерились поймать шахида (по мне елозили металлоискателем так долго, что я чуть не взорвался). Далее -- общее братание в фойе. Десятки лиц, которые раз в году приятно увидеть; несколько рук, которые приятно пожать. Далее начался собственно цирк -- программа, сочиненная питерским режиссером Андреем Могучим, сценаристом Виталием Салтыковым и сценографом (в данном случае -- аренографом) Александром Шишкиным.

Есть надежный способ провалить любое дело: постараться угодить всем, кому это дело должно понравиться. А также: принять за рабочую идею первое, что пришло на ум. Могучий и его команда пошли по обоим путям сразу. Самое удивительное, что дела они не провалили.

Сюжет, придуманный Салтыковым, был прост как шампур: два клоуна, Рыжий и Белый, мечтают о Золотой маске. С ними и вокруг них постоянно что-то происходит -- жонглеры, верблюды, слон, умеющий сесть на табуретку, -- а они перечисляют номинации: вот, и за оперу мы тоже не получим, и за режиссуру тоже, а уж за актерское мастерство -- куда нам.

В роли Белого клоуна на манеже присутствовал Георгий Тараторкин. В роли Рыжего -- Александр Калягин, аккуратно лупивший Тараторкина по заду специальной цирковой дубинкой. Еще он приставал к зрителям первых рядов: «Деньги есть? С собой -- есть? Дай мне деньги!»

Шутки шутками, а у Театрального союза деньги вправду на исходе. Куда делись те, что были, -- вопрос особый. Что делать дальше -- вопрос серьезный.

Но у нас все-таки праздник.

На экране, который теоретически должен был быть виден всей публике (всей -- не был), чередовались фрагменты из незабвенной кинокомедии Александрова: Мэри едет в небеса, до свидания, гудбай. «Цирк» в цирке, театр на арене, летчик с невероятным гребнем на шлеме спасает всех от всего и, по заслугам, находит истинную, полную любовь. Протащить этот сюжет сквозь коридор цирковых номеров Могучему не удалось. Цирк остался сам по себе, театр тоже. По мелочам все соединялось, ничего крупного не произошло. Лучшей шуткой вечера следует считать лозунг «Слава Константину Сергеевичу Станиславскому!», ужавшийся на экране до размеров «Слава К.С.С.!».

Генеральный директор «Золотой маски» Эдуард Бояков исполнил в этой программе обязанности «Летчика Петровича» (правильнее было бы писать латиницей: Petrovich -- как это и произносит Екатерина Гусева, исполняющая обязанности Мэри). Он тоже остался сам по себе. Бояков, протащивший «Маску» сквозь десять «богатых и разнообразных» лет, оставляет свои обязанности и передает полномочия Марии Ревякиной, экс-директору Художественного театра, человеку умному и порядочному. Он уходит без обид: в его жизни нашлись более интересные вещи, чем фестиваль.

Что Ревякина захочет сохранить и что захочет изменить -- кто ее знает. Удастся ли «Маске» оставить за собой свою прелесть -- кто ее знает. Все меняется; не умея обнаружить независимость, люди сохраняют наблюдательность. К театру это имеет самое прямое отношение.

А сейчас у нас праздник. И этот фестиваль будет очень хорошим.